Я пытаюсь вспомнить, но не могу. Скорее всего, это Сонька просто придумала.
– Ты, Петька, едешь, или шуры-муры разводить будешь? – вмешивается дядя Миша. – По коням! А ты, Сонька, за временем смотри, к трем – половине четвертого приедем, чтобы пельмени уже дымились на столе.
И тут из-за поворота появляется старенькая иномарка – Геннадий Борисович!
Учитель выходит из машины, и дядя Миша знакомит его со Смирновым.
– Вот уже и краевое телевидение заинтересовалось Серебряной горой, – говорит дядя Миша. – Уже и там знают про души замученных стражников, про костры по ночам на горе, про исчезновение людей.
– Ну наконец-то! – радуется Геннадий Борисович. – А то ведь районная полиция ничегошеньки не делает! Сколько уже туда обращался!
– Подожди, – перебивает его дядя Миша, – вы же, кажись, какие-то совместные рейды делали?
– Ну, а толку-то? Сделали два рейда, ничего не обнаружили – и все. А вопрос так и висит в воздухе. Ладно, коли вы приехали, я, пожалуй, вернусь в школу. Дел невпроворот. Нужно детей к краевой олимпиаде готовить. Не мог Петру отказать свозить его на гору, гость все-таки, но раз проблема решена, то уж не обижайтесь.
Он снова жмет руки дяде Мише и Смирнову.
– Ну, я поехал. А ты, Петь, мне все послезавтра расскажешь по дороге к автобусу. Лады?
Я молча киваю. И невольно ловлю странный взгляд Смирнова, устремленный вслед удаляющейся машине. И не могу понять, в чем его странность…
И вот мы уже мчимся по широкой грунтовой дороге, по которой жители поселка в темное время суток предпочитают не ходить. Слева – лес, по которому мы шли вчера вечером, справа – белоснежная равнина, окаймленная вдалеке грядой сопок.
– Теперь направо! – командует дядя Миша. – Во-о-н к той сопке! Это и есть Серебряная гора. А вот там, неподалеку от нее, почти разрушенное здание видите? Это бывшее рудоуправление. Чуть подальше располагались казармы для каторжников, отдельно для политических, их было гораздо больше, и отдельно для уголовников. А еще дальше находилась обогатительная фабрика, видите, железяки торчат! Представляете, огромное здание буквально растащили по кусочкам после того, как оно закрылось. Там дальше – остатки хвостов с отработанной породой.
– Да, Михаил Дмитриевич, местные мне что-то еще про базальт говорили…
– А что про него говорить? Порода вулканического происхождения, которая вместе с другой отработанной породой остается после того, как из руды на фабрике извлечено серебро. И вот интересно, больше ста лет рядом с сопкой возвышалась чуть ли не гора этого базальта, а теперь почти ничего нет. А все потому, что совсем недавно в соседнем районе открылась фабрика по производству минерального волокна, там-то базальт и понадобился. Вывозили грузовиками чуть ли не две недели.
