Наконец, я добралась до школы.
Если б ты видел, дорогой дневник, какое недоумение было на Леркином лице, когда я вошла в класс! Обычно на мое появление никто не обращает внимания, и уж тем более Лерка, а тут… Она вскочила со стула и подбежала ко мне.
– А ну-ка… – она уставилась на меня, как на инопланетянку. – Что это? Ничего не понимаю… Люди! – крикнула Лерка, и меня тут же обступила ее свита. – Смотрите! Нищебродка прибарахлилась! – Она вцепилась в рукав моей формы и, склонившись чуть ли не под уголом девяносто градусов, стала его рассматривать. – Ха! Надо же! – Лерка выпрямилась. – Ткань что надо. Н-да, такой формы даже у меня нет. А туфли! Я даже знаю, где ты их покупала…
– Это не я, это мама… – промямлила я, пытаясь вырваться из кольца окруживших меня девчонок и сесть за парту.
– Стоять! – приказала Кузнецова. – Кому сказала? Смотрите, люди, ведь все это куплено в самых дорогих магазинах! Вау, люди, а рюкзак-то, смотрите… Да, про маму поподробнее. Она что, клад нашла?
– Нет, она нашла своего брата, – ответила я голосом, похожим на тихое блеянье овцы.
– Ну и братец! – воскликнула Лерка, выхватывая у меня рюкзак. – Он что, банкир?
– Нет…
Она бросила рюкзак на первую попавшуюся парту и стала вытряхивать из него все содержимое.
– З-зачем? – осторожно спросила Крокодильцева.
Лерка зыркнула на нее так, что та тут же исчезла за спинами Рогаткиной и Трусовой.
– Ох ты, отсеков больше, чем у меня! – не переставала восхищаться Лерка. – А швы! Мамочки мои! Какие швы!
Я впервые видела Кузнецову такой воодушевленной. Ее лицо раскраснелось, а глаза блестели так, как, наверное, блестели бы у знатока живописи, попадись в его руки картина, скажем, из Эрмитажа или из Третьяковской галереи.
Все пришибленно молчали. Я поняла, что до кузнецовской свиты не доходит, причем тут швы, но каждая боится об этом спросить.
– Рассказываю, неучи, – немного успокоившись и глядя на всех с превосходством, продолжала Лерка. – Швы – это показатель того, настоящая фирма или нет. Впрочем, вам этого не понять. – Она оттолкнула меня в сторону. – Иди на свое место. И передай маме привет.
Я облегченно вздохнула и сделала шаг к парте. Находиться под прицелом взглядов Кузнецовой и ее «людей», скажу тебе, дорогой дневник, не очень-то приятно.
Но второй шаг сделать не удалось. Лерка схватила меня за локоть и дернула к себе с такой силой, что я чуть не упала.
– Вау, вау, вау! – воскликнула она и вдруг так быстро протянула к моей шее руку, что в голове мелькнула дурацкая мысль, будто она хочет меня задушить. Но душить меня Лерка не стала, а всего-навсего вытянула из-под воротника золотую цепочку с кулоном, которую подарил мне вчера дядя Ираклий. – Золото! – провозгласила она. – Нищебродка носит золото! Тоже дядя подарил?
