— Моя машина в той стороне.
— Я пройдусь.
— Что? Нет, ты что. Ремонтная мастерская Джека на другом конце города.
— Ничего.
— Элайджа, пожалуйста. — Я поколебалась, прежде чем положить руку на его предплечье. — Давай я тебя подвезу.
Его лицо стало ещё краснее, и мое тоже приобрело нечестивый оттенок помидора.
— Имею в виду, давай я отвезу тебя в ремонтную мастерскую. Пожалуйста.
Он вздохнул и, не глядя на меня, сказал:
— Да, хорошо.
Я отпустила его плечо, вздохнув про себя, когда он поплелся за мной к моей машине. Мы залезли в машину, и я отъехала от станции. После нескольких секунд тишины произнесла:
— Я очень сожалею.
— Тебе не нужно извиняться. — Он отказывался смотреть на меня.
— Нужно. Я не хотела подслушивать, но думала, ты можешь быть наверху и я...
— Я был у своего шкафчика, — сказал он.
— О.
Я остановилась на красный. Напряжение было таким вязким, и я почти могла чувствовать, как стыд исходит от Элайджи медленными волнами. Светофор загорелся зеленым, и я нажала на газ. Мы ехали молча, я бросала на Элайджу короткие взгляды каждые несколько минут. Элайджа старательно вглядывался в пассажирское окно.
Я хотела сказать что-нибудь, мне нужно сказать что-нибудь, и мое любопытство было почти непреодолимым. Когда мы свернули на улицу, ведущую к ремонтной мастерской, не выдержала и произнесла:
— Это не имеет значения, ты же знаешь.
Когда он не ответил, я поспешила продолжить:
— Это вроде как... э-э... круто, что ты все еще девственник. Правда. Многие женщины сказали бы, что это мило.
Его лицо покраснело еще больше, а руки сжались в кулаки, когда он покачал головой.
Дерьмо. Остальные наврали Баку? Это имело смысл. Мужчины всегда занимались этой глупой дедовщинной фигней. Боже, как я могла поверить им хоть на секунду?
— Они солгали, — сказала я. — Боже, ну и придурки. — Я нервно рассмеялась, заезжая в ремонтную мастерскую.
— Прости, что поверила им. Я должна была догадаться, что они..
— Это не ложь, — внезапно выпалил Элайджа.
Я припарковалась и прочистила горло.
— О. Ну, это круто.
Он внезапно повернул ко мне голову, и я была почти обожжена пылающей яростью в его взгляде.
— Это круто? Ты думаешь, это круто, что я был таким толстым и уродливым подростком, что ни одна девушка не посмотрела бы на меня дважды? Что мои родители были религиозными психами, которые учили меня, что секс — это неправильно и грех? Что я не более чем одинокий фрик, который не может найти девушку? Это звучит круто для тебя, Миа?
