— Хочешь пойти к дедушке Ирману?
Я несказанно обрадовался. Разве можно отказаться от такого заманчивого предложения!
— Пробовать варенье? — спросил я поспешно.
Мать тихо покачала головой.
— Нет. Бабушка Хабиба заболела воспалением легких. Им нечем топить. Давай отнесем им уголь.
Я еще помнил, как трудно пришлось нам в прошлую зиму, когда нечем было топить. Поэтому, наверно, в этом году отец припас угля.
— И я понесу! — сказал я, подпрыгивая от нетерпения. — В мешке понесу.
— Вот и молодец! — сказала мать и похлопала меня по плечу. — Но ты не сможешь поднять мешок. Понесешь в ведре.
Отец был на работе, братья в школе. Сестра отправилась в город продавать козье молоко. Дома только мать, я и младший брат. Я кое-как уложил его в люльку; мать еле-еле усыпила его. Мы пошли в сарай, насыпали в мешок угля. Я держал мешок, а мать насыпала совком. Каждый раз, когда мать опорожняла совок, над мешком взвивалась угольная пыль. Через некоторое время наши лица почернели. Затем я сам наполнил небольшое ведерко. Мать взвалила на плечо мешок и пошла, согнувшись под тяжестью, оставляя на снегу глубокие следы. За ней двинулся и я. Маленькое ведерко сначала показалось мне легким. Шагов примерно через пять-десять оно стало невыносимо тяжелым. Я шел и спотыкался, скользил на снегу, чуть не падал и все время перекладывал ведерко из одной руки в другую. Вдобавок ко всему начало покалывать от мороза руки. Дужка ведра прилипала к ладони, и, когда я перекладывал ведро из одной руки в другую, казалось, что с ладони сдирается кожа.
— Мама, у меня руки замерзли, — чуть не плача, сказал я.
Мать жалостливо оглянулась на меня, но не остановилась.
— Шагай быстрее, сыночек, мы уже почти дошли.
Мешок был худой, видно, прогрызли мыши, и от нашего дома до самого дома дедушки Ирмана тянулась по снегу тоненькая ниточка угольной пыли.
Наконец мы дошли ко двору дедушки Ирмана.
— Ты подожди здесь, — сказала запыхавшаяся мать. — Я скоро. — Сказав это, она, согнувшись пополам, вошла через калитку во двор. Через некоторое время вернулась и забрала у меня ведерко.
— Бедная, она бредит! — сказала она, вернувшись. — Дедушка читает молитвы.
В этот раз мне не удалось попробовать варенья бабушки Хабибы. Мы с матерью, сразу пошли обратно. В руке у матери ведро, в ведре пустой мешок.
Видно, отец приметил-таки черный след на снегу, во всяком случае, вечером он спросил у матери, кому она дала уголь. Мать виновато потупилась, но все же сказала правду.
