— Той, мы устали. Вздремнем немножко. А ты подежурь и присмотри за скотиной.
Той пыхтит, утирает нос, но помалкивает. Однажды он взмолился в сердцах:
— Не зовите меня Той. У меня же имя есть — Тоир.
Наш джурабаши обвел всех нас лукавым взглядом.
— Ладно! — пробасил он. — Но только за это тебе три дня пасти нашу скотину. Если три дня будешь ее пасти хорошо, не будем больше звать тебя Той. Запомни: пасти надо так, чтобы к вечеру вымя у коров было полным. Понял?
Бедный Той целых три дня в поте лица трудился. А мы гоняли мяч в свое удовольствие. На четвертый день джурабаши созвал «собрание».
— Друзья, — сказал он торжественным тоном. — Отныне чтобы никто не звал Тоя Той. Отныне имя ему — Хутик[16]. — И, обращаясь к нему, продолжил: — А будешь таким же молодцом не три дня, а еще годик, то вырастешь и станешь Ишаком.
Мы все держались за животы от хохота. Той, как всегда, вытер нос. Он сидел молча и чертил перед собой землю пальцем.
В игре «чижик» есть одно беспощадное правило: проигравший должен на одном дыхании добежать до условленного места, при этом от него требуется еще и непрерывно жужжать или мычать; не хватит дыхания, перестал мычать или жужжать — скачи на одной ноге. А если споткнешься и коснешься земли другой ногой, то совсем худо. Чижик опять подбрасывается битой, и от того места, где он приземлится, снова придется скакать на одной ноге…
Однажды я заставил Тоя маяться с полверсты. Известное дело, у него не хватило дыхания.
— Скачи! — крикнул я.
Он заскакал на правой ноге. Но больше десяти прыжков сделать не смог. У него текло из носа. Он то и дело утирал его. А ребята заливаются. И больше всех я. Той споткнулся и упал.
— Давай снова!
— Не буду!
— Будешь!
— Не буду! Не буду! — Той внезапно рассвирепел и стал бить кулаками по земле. — Я вас ненавижу! А тебя больше всех!
В шуме я не расслышал, как подошла моя мать. Гляжу, а она стоит возле меня…
— Вставай, сынок, — сказала мать, погладила Тоя по голове. Потом подолом платья вытерла ему нос. — Не плачь, не надо.
Затем жестом отозвала меня в сторону:
— А ну иди сюда.
Я подошел.
— Ты почему заставляешь плакать своего брата? — сказала она возмущенно.
— Какого еще брата?
— А вот его.
— Тоя, что ли? Да какой он мне брат! — ухмыльнулся я.
— Эх ты! Знаешь, что мягкое дерево червь точит. Если слабый, значит, обижать можно?
— А пускай он делает что положено. Чего он маяться не хочет? — закричал я.
— А ты помрешь, да, если он по-твоему не сделает?
