Валя удивилась еще больше, когда узнала Лукашика. Непонятное волнение охватило ее. Захотелось подойти к нему, поздороваться, сказать что-нибудь. Но одновременно возникло и другое чувство, которое оказалось сильнее первого: страх. Неизъяснимый девичий страх сковал ее, она смотрела на Лукашика уже не как на коллегу, а как на мужчину, перед которым она может не устоять. Никогда ранее не испытывала Валя такого страха перед мужчиной, а вот перед Лукашиком она вдруг почувствовала себя слабой и беспомощной. И если только он разгадает ее теперешнее состояние, она пропала...
Не разбирая дороги, Валя бросилась прочь. «Дальше, дальше от него»,— подгоняла она себя. И только когда ей стало не хватать воздуха, а ноги в коленях изгибались от изнеможения, она остановилась и перевела дыхание, постепенно успокаиваясь.
С того дня Валя старалась обходить Лукашика стороной, чтобы не попасться ему на глаза, чтобы вновь не проснулось в ее груди то постыдное, как она считала, ощущение слабости перед его мужской силой.
Валя опасалась, как бы он по глазам не прочитал ее тайные мысли и страхи, как бы не подумал, что она потеряла из-за него голову.
Но Лукашик, как нарочно, иной раз что-то забывал в учительской, а однажды долго стоял перед новым расписанием. Он по-прежнему бросал на нее короткие взгляды, но было теперь в них что-то невысказанное, загадочное, после чего хотелось спросить: «Что вы обо мне знаете?»
Позже Валя краем уха услышала, что Лукашик был женат, но где его жена и как случилось, что он один,— никто не знал. И еще больше начинала тревожить и манить ее эта таинственность.
2
Подлесейки — небольшая деревня, вытянувшаяся на версту вдоль дороги. Зеленые посадки, соломенные крыши, кое-где гонт или красная жесть, неровная песчаная улица, изрезанная гусеницами тракторов, вытоптанная копытами; немного в стороне — большой коровник и несколько скирд необмолоченного хлеба...
После уроков Валя шла в конец деревни, чтобы навестить своего ученика, который вот уже третий день не появлялся в школе. Задумавшись, она не замечала, что навстречу ей размеренно шагает человек, а когда глянула вперед, смутилась: это был Лукашик.
Просторный помятый костюм висел на нем, как на колу, руки болтались, словно чужие; продолговатая голова с прямыми русыми волосами была чуть откинута назад, глаза прятались под нависшими бровями, на лбу — складка.
Они поздоровались холодно и сдержанно, но почему-то и он и она замедлили шаг, будто собирались еще что-то сказать — не просто «добрый день».
