— Ага,— пробормотал он себе под нос, вытаскивая из-под кипы тетрадей толстую книгу в кожаном коричневом иереплете.
Вероятно, он почувствовал на себе заинтересованный девичий взгляд, так как внезапно оторвал глаза от книги и, не поднимая головы, исподлобья посмотрел на Валю. Рука его с книгой на миг застыла в воздухе.
— Вы, если не ошибаюсь, к нам работать? — Лицо его утратило прежнее суровое выражение, голос звучал мягко.
— К вам,— несмело ответила Валя.
— Ну что ж, желаю успехов.
Валя стеснительно поблагодарила. Она уже знала, что это физик по фамилии Лукашик, что о нем говорят разное, но вообще он, видно, человек неплохой, хотя и непонятный — ни с кем не дружит, ни к кому не ходит. Ей было приятно, что такой серьезный человек заметил ее, «зеленую» учительницу, и пожелал ей успехов. Она ждала, что Лукашик еще о чем-нибудь спросит ее, однако он, снова посуровев, положил книгу в толстый потертый портфель и тихо закрыл за собою дверь, не сказав больше ни слова.
Вечером, уже лежа в постели, Валя вспомнила встречу в учительской. Чем же тронул ее этот аскетически строгий с виду человек? Ничего определенного девушка не могла сказать, но она чувствовала в нем нечто такое, что влекло к себе, тянуло и вместе с тем отпугивало. И еще ей показалось, будто он таит что-то в себе и ни с кем не хочет поделиться своей тайной.
Работа не оставляла Вале ни одной свободной минуты. Девушке подчас не хватало опыта, чтобы выйти из какого-нибудь тупика, в который заводило ее живое течение школьной практики. Зачастую она тратила много сил и времени там, где хватило бы одной незначительной, но разумной меры. Однако Валя утешала себя тем, что усилия ее не пропадают даром: дети полюбили свою юную учительницу.
Лукашика, молодого физика с суровым выражением лица, она видела очень редко: иногда заставала его в учительской, изредка встречала на улице. Жил он возле самой школы и почти никуда не ходил.
Был в деревне свой клуб, по праздникам там собиралась молодежь — потанцевать, посмотреть кино. Приходили туда и учителя, особенно часто на колхозные собрания. Время было неспокойное: на западе бряцала оружием Германия. Недавно была разбита панская Польша, немецкие полчища топтали поля Франции, Голландии, Бельгии, высаживались в Скандинавии. Пахло дымом и порохом.
Но все это, казалось, совсем не интересовало Лукашика, и он редко выходил из дому. Иной раз только оставался на занятия физического кружка, который вел как преподаватель физики. Стефенсон, Макферсон, Лавуазье, Ломоносов, Попов — вот кто были его кумирами, кому он поклонялся, кого любил. Эту любовь он передавал и детям. Особенно тянулись к нему мальчишки,— они любили смотреть, как уверенно он доказывает опытами несостоятельность вечного двигателя или демонстрирует модель двигателя внутреннего сгорания.
