— Зачем же, господин капрал, самому распоряжаться на моей кухне? — залепетал Петр Дмитриевич, разгоняя перед побелевшим носом клубы табачного дыма. — Ежели вы возвращаете мне беглого моего крепостного человека, я бы и сам велел…
— Лопату сюда! И фонарь зажженный! Ты, купчик! — взревел капрал. — Сам копать будешь, каналья купеческая!
Через забор солдаты, отяжелевшие от еды и домашней Насткиной настойки, перелазить не пожелали, тесаками вырубили и повалили одну связь. С помощью фонаря Ванька легко нашел место, и Филатьев, беспрестанно крестясь и немилосердно каждый раз ободряемый прикладом, принялся неумело копать яму. Вдруг завоняло резко, словно от дохлой кошки. Капрал вырвал у Филатьева из рук лопату, отбросил, присел на корточки с фонарем над ямой, и внезапно, за ноги дернув, обрушил в нее купца:
— Теперь руками выкапывай, гнида, языком вылизывай! — И пояснил солдатам: — Там наш мундир, родимый… Видать, это пропажа давешняя, Петруха Хряков, которого секретарь, на гульки выбираясь, взял с собою.
Ваньку капрал послал за рогожкой побольше. Вернувшись, он заглянул в яму — и, едва успев отбежать к забору, вернул все только что съеденное. «Как можно сделать такое с живым человеком? — билось у него в голове. — Как можно было?» Возвратился к яме, преисполненный омерзения к Филатьеву и ужаса перед ним.
Господин его уже вытащил мертвеца и уложил на рогожку. Стоял, повторяя громко Иисусову молитву и беспрестанно, как заведенный, вытирая руки о полы кафтана.
— Что, похужело, парень? — спросил капрал у Ваньки. — Это тебе не свежий труп на поле битвы, кровавый и наполовину еще живой. Так, товарищи, сие Хрякова останки, уже точно. Совпадает с тем. что малец донес их сиятельству. Убивец, перед вами который, нашего товарища убил и закопал, как собаку, — вот уж подлинно, как собаку… Федор Силыч, что делать будем? Честь свою гвардейскую, Преображенского полка, неужто не отомстим?
— Перво-наперво парнишку отошлем, — степенно заявил седоусый солдат. — Не надобно ему смотреть… А что выстрел все равно услышит, так засвидетельствует, что господин его, найдя труп и в убийстве повинившись, тикать с перепугу взялся и был застрелен. Ты, Трофим Петрович, дал команду «Стой!», а купчик не подчинился. Я паршивца и уделаю, ружье заряжено.
Седоусый присел у ямы, к фонарю приблизившись, и проверил, не просыпался ли с полки порох. Капрал молча взял Ваньку за плечи, развернул к усадьбе и дал под зад коленкой. Ванька побрел, спотыкаясь и оглядываясь. Он решал сейчас, стоит ли прятаться за забором, чтобы подсмотреть.
