Олешка повернулся к Митьке.
— Расскажи, о чем толковали, — попросил он.
— Расскажу, отчего бы не рассказать, — согласился Митька. — Короче, братцы, положение у нас сложилось незавидное.
— Да знаем…
Павлик решил было не оставаться в стороне, но запнулся, прикрывая ладонью рот. Перебивать он не хотел, но внутри все кипело.
— Так вот, — продолжил Митька, — купцы новгородские нас за немцев из Англии приняли и как с немцами теперь с нами толкуют, всё про товар спрашивают.
Стенька на этот раз ограничился несколькими внушительными кивками, в унисон с Павликом. Мол, говорили же, беда, но вслух ни один из них ничего не сказал. Сказал Олешка.
— Ты за капитана перед Иваном купцом назвался, может, потому и толкуют, потому спрашивают о товаре? Может, оно не надо было тебе немецким капитаном выступать? — говорил старый рыбак без всякого укора.
Неожиданно за Митьку ответил Павлик, видимо, слышавший разговор рыбака с Иваном. К тому же Павлик чувствовал свою вину за то, что купцы оказались на корабле, и ждал возможности ввернуть пару слов, чтобы не быть очень виноватым.
— Не-е-е, — протянул он. — Капитаном, так Митька наш правильно показался. Я собственными ушами слышал, как пузач этот, купец Иван, так и дал понять, будто если на торг с ними не пойдем, так рядом с другими немцами окажемся.
— С какими такими другими окажемся? — сузил глаза до состояния двух едва различимых щелочек Олешка.
— Да такими, что на дне Варзины лежат, с ядрами, к ногам привязанными. Или ты запамятовал, старый?
Все еще щурясь, Олешка перевел взгляд на Митьку.
— Даже так?
— Так и есть, — как можно спокойней подтвердил тот.
— Плохо дело, — совсем уж не своим голосом заявил Стенька.
— Так я по этой части вас на разговор и собрал, — резюмировал Митька. — Все жду, когда галдеть, как бабы базарные, перестанете.
Постояли, помолчали, каждый обдумывал сказанное, осознавал.
— И что же теперь, на торг с купцами новгородскими идти? — спросил Олешка.
— Идти, я не вижу другого выхода, а там будем искать возможность увильнуть.
Судя по выражению лиц рыбаков, эти слова не пришлись по нраву никому. Понурые стояли абсолютно все. Оно и понятно, выглядела затея полным безумием. О каком торге речь, если рыбаки толком не знали об английском товаре? Ни в каком количестве везут, ни куда… Да и артель Митьки занималась рыбным промыслом и никогда не имела отношения к торговле. Если не считать торговлей сбыт улова скупщикам. Конечно, у Митьки было более или менее связное представление о купеческом ремесле, но и этими знаниями нельзя было воспользоваться из-за языкового барьера. Вот так попали! Ни отказаться, ни что-либо переиграть.
