Впрочем, нельзя было и дальше терять время. Он обернулся к Павлику.
— Постарайся не пустить их на борт, братец.
— Но как?!
— Придумай что-нибудь!
Не распрямляясь, на четвереньках, Митька залетел в каюту, где все еще спали Олешка и Стенька.
— Подъем! Братцы! Беда!
Рыбаки начали подниматься, потирая глаза, оглядываясь и не понимая, что происходит.
— Ты чего? — забухтел Олешка, явно недовольный подъемом. — Что приключилось?
Сонный Стенька зевал. Он среагировал на шум, но не расслышал слов.
— Купчики явились, на борт того и гляди полезут.
Этих слов оказалось достаточно, чтобы оба рыбака вскочили на ноги. Рассказывать в подробностях о случившемся не было времени. Митька сделал то, что первое пришло в голову, и то, что, по его разумению, могло спасти их шкуры. Подбежал к ящикам, накрытым тряпицей в дальнем углу, откуда Павлик накануне вытащил английский наряд. Взял три комплекта, бросил по комплекту Олешке и Стеньке, а один оставил себе, принявшись переодеваться.
— Ты чего? — Олешка непонимающе смотрел на одежду в своих руках. — С ума сошел, Митька?
— Надевай, если жить хочешь. Стенька, тебя тоже касается, наряжайтесь, кому говорю. А старую одежду вяжите узлом и за борт, и Павлика тряпье не забудьте скинуть.
— Еще не хватало, я не Павлик, непотребье такое примерять на себя не буду, я так-то русский, братец, не немец, — фыркнул близнец.
— Хочешь жить — придется немцем рядиться, — ответил Митька. — Если мы за немцев не сдуркуем, головушки поотрывают на раз-два.
— За что? — изумился Стенька.
— Сам не понимаешь? Вокруг посмотри.
Стенька огляделся, зыркнул на трупы англичан и тут же начал переодеваться, видимо, быстро смекнув, куда все идет. Смекнул и Олешка, впопыхах напяливший на себя наряд немецкий.
— Ты можешь рассказать, что произошло? — спросил старый рыбак. — Откуда купцы взялись в такую рань?
Митька сбивчиво поведал, что стряслось. О приплывших купцах, о том, как Павлик, выряженный в немецкий наряд, на палубе руками размахивал. И конечно, о том, что это не купцы пришли раньше, а рыбачки по пьяни проспали всю минувшую ночь до утра.
— Павлик… — Олешка нахмурился, видимо, припоминая, что второй близнец вырядился вчера в английский наряд. — Дурень, ну дурень, как земля носит.
— Кто бы говорил, — отрезал Митька. — Вот знал, что вино до добра не доведет.
— Чего уже спорить.
Олешка только отмахнулся.
— Слушай, Митька, а может, оно того… — Стенька, прыгая на одной ноге и натягивая портки, указал в сторону тел англичан. — Избавимся от тел, пока не поздно?
