Янину пригнали в Негорелое, бросили в холодный каменный подвал и захлопнули тяжелую дверь. Она не имела понятия, где сидит ее муж и что с ним. И все равно не теряла надежды увидеть его. Но вот прошло двое мучительно долгих суток — и ничего не прояснилось. Ее уже несколько раз водили на допрос — все допытывались, с кем поддерживала связь, кому передавала мины, изготовленные ее мужем, командиром Красной Армии. Оказалось, что враг знал больше, чем она предполагала, но не знал самого важного. А она молчала.
Ее раздевали донага, подвешивали за руки к потолку и били резиновыми палками. Били до потери сознания, затем отливали холодной водой и снова били. Янина упорно молчала и порою желала себе только смерти, а с нею — конца нечеловеческим мучениям.
К концу третьих суток она увидела мужа — на очной ставке. Его нельзя было узнать. Это был глубокий старик с опухшим, в кровоподтеках лицом, в изорванной одежде. Только глаза горели ненавистью. Янина поняла: палачам не удалось сломить его. И вдруг сострадание, жалость к мужу сменились гордостью. Оказалось, она плохо его знала...
Как в кровавом тумане, прошла неделя. Янина не раз уже прощалась с жизнью. И вот неожиданно ее перестали таскать на допросы. Загнали в большой подвал, где сидело много девушек и таких, как она, молодых женщин. Говорили, что немцы собираются всех куда-то отправить.
К концу второго дня человек тридцать вывели на улицу и погнали к железнодорожной станции. Там затолкали в товарный вагон и несколько суток заставили страдать от голода и жажды. Потом вагон прицепили к проходящему эшелону и повезли. Стояла темная душная ночь — собиралась гроза. Эшелон шел на запад. На подъезде к Столбцам произошла непредвиденная задержка. Впереди послышалась пулеметная стрельба. Поезд замедлил ход. И вдруг где-то рядом раздался оглушительный взрыв, сквозь доски, обшивки хлестнуло осколками. Янина не сразу почувствовала, как сильная боль разлилась по всему телу,— правый бок, руку и ногу заливала кровь.
Состав дернулся раз-другой и остановился. Стрельба прекратилась, и минуту спустя возле их вагона послышался топот сапог, громкие голоса на родном языке; «Товарищи, вы свободны, выходите».
Их отбили партизаны. Янину на носилках отнесли в лесной лагерь. Спустя месяц она была уже здорова и отпросилась на поиски дочери. Мужа — как сообщили разведчики — оккупанты расстреляли. Дочь оставалась теперь единственной ее отрадой.
