Тот пожал плечами:
— Почему бы и нет? Я ведь теперь тоже вроде как ваш, колобродовский. Интересно послушать…
Степан Порфирьевич вздохнул удовлетворённо. А потом вдруг подмигнул заговорчески:
— Ну, а поскольку время у нас ещё есть, я покажи вам главное сокровище, хранящееся в наших фондах!
Подхватив Дымокурова под руку, он повёл его быстрым шагом, в явном нетерпении, мимо прочих экспонатов — деревянных прялок, позеленевших от старости самоваров, ржавых винтовочных штыков времён гражданской войны, расшитых прабабушкиных сарафанов и гармошек, глиняных горшков, ухватов, угольных утюгов, и прочей вышедшей из обихода домашней утвари.
В дальнем конце помещения таилась узкая, обитая крашеной в зелёный цвет фанерой дверь, запертая на лёгкий навесной замочек — как говорится, от честных людей.
Рукобратский, опасливо оглядевшись по сторонам, пошарил в кармане брюк, извлёк оттуда ключик на красном шнурке, и с важным видом вставил его в замок. Торжественно, будто бронированный несгораемый сейф с невероятными ценностями внутри отпирал, повернул дважды.
Глеб Сергеевич взирал заинтересовано на эти манипуляции.
С нещадным скрипом дверь отворилась. За нею просматривалась только темнота.
«Что там? — заинтригованно пытался угадать Дымокуров. — Бивень мамонта? Окаменелый фрагмент скелета мастодонта? Клад медных пятаков царской чеканки в расколотом чугунке?»
Степан Порфирьевич нашарил на стене комнаты выключатель, зажёг свет. Яркая лампочка без плафона под потолком осветила небольшой, два на два метра, чуланчик.
Хранитель музея шагнул за порог, пригласил жестом последовать за собой и Глеба Сергеевича.
В чуланчике ничего особо примечательного не просматривалось, разве что деревянный стол да объёмистая картонная коробка, одиноко стоявшая на сколоченном из неструганных досок стеллаже, протянувшимся вдоль стены.
Хранитель осторожно, словно в коробке могла находиться бомба с запалом, взял её двумя руками и водрузил на стол. Повернувшись спиной к Дымокурову, открыл и, шурша бумагой, принялся разворачивать что-то, скрытое внутри.
— Вот! — Рукобратский резко обернулся.
Глеб Сергеевич отшатнулся испуганно.
Из рук хранителя музея на Дымокурова уставился пустыми глазницами человеческий череп. Он скалился жёлтыми зубами, будто радуясь тому, что его явление произвело должный эффект на гостя.
— Тьфу ты, Господи! — сплюнул в сердцах Глеб Сергеевич. А потом, придя в себя, и стыдясь своей реакции, поинтересовался ехидно. — Это ещё кто такой? Основатель села Колобродово, или заслуженный труженик сельского хозяйства? И почему только голова? А где… гм-м… остальные бренные останки?
