Режимники и оперативники вели постоянную войну с проникновением в зону водки, наркотиков, сильнодействующих лекарственных средств. Все это частью изымалось при обысках, но кое-что все же попадало в зону.
Однажды ДПНК обратил внимание на то, что тракторист-бесконвойник везет зачем-то в жилзону старую ржавую батарею центрального отопления. При ближайшем рассмотрении оказалось, что она до краев залита… водкой!
Частенько заключенным с воли попадали сильнодействующие таблетки — «колеса». Их передавали во время свиданий, получали с посылками. Прятали таблетки внутри конфет, запекали в булки, печенье. При этом никакой инструкции, естественно, не прикладывалось. Чтобы выяснить их эффект и подобрать «оптимальную» для «кайфа» дозу, заключенные давали проглотить несколько таблеток какому-нибудь «черту» и наблюдали. Если тот валился с ног и попадал в санчасть, дозу для собственного употребления уменьшали…
В годы сухого закона у режимников и оперов к чисто служебному рвению по изъятию спиртного появлялся дополнительный стимул. Обнаруженные водка, самогон подлежали уничтожению. Нередко происходило это примерно так.
Поднимаюсь на вахту. В дежурке за столом в глубокой задумчивости сидят начальник режимной части майор Прокофьев и оперуполномоченный капитан Цыганов. Перед ними стоит пузатый графин, доверху наполненный мутноватой жидкостью.
— А, доктор? — радостно приветствует меня Прокофьев. — Ну-ка, определи, водка это или нет? Зашмонали в третьем отряде грелку, перелили и вот не поймем что-то…
Я наливаю в стакан, нюхаю.
— Похоже на разбавленный спирт…
— Да ты глотни, — вкрадчиво предлагает Цыганов.
— Ага, разбежался, — скептически хмыкаю я, ставя стакан.
Выход находит истомившийся от жажды Прокофьев.
— Шарик! Иди-ка сюда! — кричит он в комнату контролеров.
Шарик — запьянцовский, проспиртованный насквозь прапорщик — торопливо вбегает.
— Вызывали, товарищ майор?
— У меня сегодня день рождения, — грустно сообщает Прокофьев. — Вот, тяпни за здоровье именинника.
Шарик берет стакан, одним махом выливает в глотку, крякнет довольно.
— Ну как? — с надеждой интересуется «именинник». — Хорошо пошла?
— Годится! — отвечает Шарик, занюхивая рукавом шинели.
— Давай еще стопку! — предлагает коварный майор и наливает полстакана испытуемой жидкости.
Шарик выпивает уже не торопясь, морщится, закуривает.
Минут пятнадцать все пристально наблюдают за прапорщиком. Тот розовеет, пьяно покачивается.
— Ну ладно, иди, служи. — спроваживает его Прокофьев. После чего с наслаждением выпивает полный стакан. А вот Цыганову не везет. Едва он успевает поднести наполненный до краев стакан к губам, в дежурку входит начальник колонии. Капитану не остается ничего другого, как медленно, будто воду, выцедить спирт. После чего Цыганов отворачивается к окну и начинает бороться с подкатывающей тошнотой.
