– А мне даже влюбляться толку нет. Кому я такой нужен. Скучный.
– Скучный от того, что умный. На счёт работы: надо потерпеть. Завершим практику обходчика и быстро в карьерный рост пойдём.
– Я не хочу железнодорожником быть.
– А зачем поступил в Транспортный?
– Будто, когда твой двор рядом с Вокзалом, есть выбор.
– Выбор есть всегда, – сказал я убеждённо.
– Дурацкая фраза. Сам разговариваешь, как в книгосериале.
– Да, банальность. Но переживи эти слова по настоящему, поймёшь их истинную цену. Я сам недавно понял. Дважды потеряв одну и ту же неизвестную любовь.
Лебедев продолжал упорствовать в меланхолии:
– Мне даже вызов от Судитрона три раза приходил.
– Чуть ниже среднего. Всё ещё впереди. А вот у меня проблема: могу стать отказником.
Упоминание о моей беде взбодрило Лебедева:
– Как ни крути, а заделался отказником, считай, вся жизнь под откос.
– Не преувеличивай. Сейчас демократия, никто не обязан, как при совке, строем ходить на Почтительное Ожидание. Живут же люди, отказавшиеся от просьб Судитронов.
– Живут, но карьеры уже не делают. В Америке демократия подольше нашей, а все, как миленькие, строем и с песней ходят.
Лебедев смело спрыгнул со ствола. Если он будет так продолжать, то скоро сможет бегать в вихревом потоке проезжающего состава:
– Ладно, я домой. Заодно решу вопрос с новой музыкой для тебя. Ты Лимп Бизкит слышал?
– Не помню. Возле палатки звукозаписи разве что.
– Я тебе завтра подгоню подборку бодрых новинок.
Лебедев скрылся в темноте. Я допил пиво и отправился домой. Пока ждал лифт, пока ехал в нём, так нестерпимо захотелось в туалет, что понял мотивы хулиганов, что ссут в кабине. Правда так и не понял, зачем они поджигают кнопки этажей. Нестерпимо хочется жечь?
Дома ждал отец с пачкой откликов на объявление:
– Лех, что это такое? Что за девочка в платьице белом?
Прежде, чем наконец-то рассказать родителям, что их сын – потенциальный отказник, закрылся в туалете. Долго мочился, одновременно утирая слёзы.
