– То есть?
– Он приводил зерно в пример. Одно зерно – не куча, так? Два зерна? Тоже нет. Три, четыре, пять? На каком зерне появляется куча зёрен?
– Куча дерьма от таких вопросов не появляется? При чём тут пропавшие люди?
– А когда случай превращается в закономерность? Сколько людей должно пропасть, чтоб в милиции прозрели: «О, это уже не случай, и происходит что-то необъяснимое».
Раньше я признал бы доводы Лебедева самыми правильными, но теперь я боролся против всех, даже против друзей.
Немного подумал, вспоминая умные слова из курса философии в колледже:
– Два, три или пять зёрен не создают кучу, но производят кучку. Куча появляется в тот момент, когда наблюдатель не может найти других слов, кроме «куча».
– Считово! – согласился вдруг Лебедев.
Потом вынул из своего плеера кассету:
– Послушал этот твой Пёрл Джем. Давай обратно меняться?
– Завтра. Я хочу переписать одну песню «Аквариума».
– Какую?
– «Рок-н-ролл мёртв».
– Да, ништяк песня.
До позднего вечера я болтал с Лебедевым.
Откровенно признался, что мне серьёзно «понравилась» девочка в платьице белом. Слово «люблю» не стал употреблять:
– Если б не сбежала, то пригласил бы в музей.
– В музей? – фыркнул Лебедев.
– Хочу одну аниматину показать. Там героиня один в один на неё похожа. Потом бы в кафе сходили или ещё куда-нибудь. На велосипедах бы покатались.
– Ты лучше возьми отгул, да тащи к себе домой, когда родаков нет.
Перестав думать, что окружающие умнее меня, заметил, что друг попросту завидовал:
– Эх, Лебедев, оказывается, ничего ты не понимаешь.
– Да побольше твоего.
– У тебя живот побольше моего.
– Чего ты оскорбляешь да ругаешься?
– Прости, дружище. Ты сам говорил, что толщина солидности придаёт. С тобой даже начальник на «Вы».
Лебедев стукнул себя по выпирающему пузу:
– Просто делаю хорошую мину при плохой игре.
– Говори проще, без книжных фраз.
– Тоже мне советчик. Что толку, если я стану говорить, как хулиганы со двора?
Мы взяли в палатке возле дома по банке пива и взобрались на ствол поваленного дерева. Поверхность отполирована поколениями жильцов. В гигантском узловатом стволе много дырок от выкорчеванных сучков – как раз помещалась банка, как в подставке.
– Ладно, тоже признаюсь, – Лебедев сделал большой глоток: – Моя жизнь – дерьмо.
– Да ладно.
– Ни девушки, ни работы нормальной. Интересуюсь философией, политикой, да скучной музыкой.
– У всех так. Ну, кроме скучной музыки. Я люблю бодрую.
– Ты хотя бы влюбился.
– В девчонку, что сбежала до знакомства.
