– Так что мы, Ариадна, – продолжала Оксана, – делаем свою работу. Преступления против личностей, не являющихся людьми, так же важны, как и преступления против людей. Не имеет значения, кому принадлежал этот кролик, министру или рядовому гражданину. Хоть бы и никому. Начинается всегда с жестокости по отношению к животным, птицам и насекомым. Продолжается – жестокостью к людям.
Я не выдержала:
– Оксан, тебя что, там кто-то еще слушает?
– А? – Она сделала вид, что не поняла.
– В общем, делаем свою работу, – вздохнув, повторила за ней я.
– Куда ты сегодня утром собиралась?
– Поговорить с Айной, Гретиной партнершей. Я вчера с ней встречалась, но момент, сама понимаешь, был неудачный, беседа получилась скомканной. Поеду к ней на тренировку, попробую ее там разговорить.
– Хорошо. Но не дави. Помни, сейчас ей вдвойне тяжело под всеми этими взглядами.
– К взглядам ей не привыкать, – не удержалась я.
– Это не одно и то же.
– Я понимаю, не беспокойся.
– Ставлю на причинение вреда по неосторожности, – сказала вдруг Оксана. – Они просто не уследили за кроликом. Там, по-видимому, та еще обстановка в семье была.
– Мы этого пока не знаем.
– Накануне самоубийства? А как ты думаешь?
– Я пока ничего не думаю.
– Это правильно. Короче говоря, помни, что они все только что потеряли близкого человека. Не добавляй им лишнего стресса.
– Не буду, – пообещала я.
Едва я нажала отбой, Ника выпалила:
– Ну что?
– О господи, да ничего, просто работа.
Я открыла холодильник, достала вчерашний торт с кокосовыми сливками и стала перекладывать большой кусок в коробку.
– Это кому? Лене?
Я могла соврать. Но не хотела:
– Для Лео.
– Ты же сама говорила, что он у тебя разжирел, – сказала Ника. – Хочешь, чтобы он совсем на борова стал похож? Тебе такие нравятся?
Я промолчала, уложила коробку в сумку, обогнула Нику и направилась в ванную.
– А почему ты спала в гостиной? – донеслось мне вслед.
9.30
Лаборатория наших криминалистов расположена на одном этаже с лабораторией отделов, занимающихся преступлениями против людей. Попросту говоря – в подвале.
Наверху было утро. А здесь, у Кати, мне всегда кажется, что на часах послеобеденное время. Гудят лампы дневного света. И всегда энергично орет под музыку какой-нибудь очередной любимый Катей корейский бойз-бэнд. Конкубин Кати – бурят Леша. Она говорит: «Похож на корейца».
– За какашками пришла? – весело крикнула она мне, не отвлекаясь от дела: капала что-то из пипетки на стекло. Верхняя половина лица закрыта желтоватыми лабораторными очками, нижняя – голубоватой медицинской маской.
