— Я? Я… Нет, что вы. Мы вместе ехали сюда. Я имею ввиду, на Дон. В одном вагоне.
Парфёнов притворно выдохнул, лукавство из его глаз исчезло.
— Кажется, я понимаю. Вы Катя. Ну конечно. Так вот вы какая.
— Какая?
— Красивая. Владимир говорил о вас.
— И что он говорил?
— О, не беспокойтесь, воспитание штабс-капитана Толкачёва не позволит ему говорить о женщине дурное. Даже если эта женщина — враг. Но вы же не враг, верно?
Катя смятенно качнула головой. Какой же она враг? Скорее наоборот, она друг, союзник. Они вместе служат одному делу и по определению не могут быть врагами. А этот командир батальона Парфёнов… Он просто шутит над ней! Ну конечно!
— Я не враг, — Катя нахмурилась.
— Только не обижайтесь, — Парфёнов приложил руку к груди. — Когда красивая барышня оказывается столь близко, я начинаю нести чушь. Поэтому прошу простить меня и… Знаете, при вокзале есть ресторанчик. Хотите кофе? В знак примирения, я приглашаю вас на чашечку.
Сначала Катя хотела отказаться, но потом подумала, что кофе — это то, чего она не видела уже недели три, с тех самых пор, как уехала из дома, и ничего страшного не случится, если она выпьет одну чашечку в компании этого симпатичного штабс-капитана, к тому же являющегося командиром Владимира.
И Катя согласилась.
— Если вы вдобавок угостите меня пирожным, это будет самый лучший день в моей жизни.
— Договорились.
В ресторане было холодно и накурено. Почти все столики оказались заняты. Посетители сидели в пальто, в шинелях. Концертная эстрада пустовала, и только совсем юная девочка, пассажирка, наигрывала на рояле вальс ре бемоль мажор Шопена. Парфёнов и Катя с трудом нашли место в дальнем конце зала у буфета за бочкой с декоративной пальмой. Дерево давно не поливали, листья завяли и поникли. Официант, одетый не смотря на холод в тонкую шёлковую рубашку, принёс кофейник, две чашки и вазочку с сахаром. Парфёнов попросил пирожных. Официант пожал плечами, извинился и сказал, что пирожных нет, потому что все кондитерские в городе закрыты, но он может подать бутерброды с маслом или сыром. Парфёнов и Катя дружно отказались.
— Вот видите к чему приводят революции, — разливая кофе по чашкам, сказал Парфёнов. — В первую очередь они лишают людей сладкого. Хорошо хоть не лишают нас этого божественного напитка.
Катя потянула носом. Бог мой, какой аромат! Она сделала маленький глоточек и замерла, впитывая в себя кофейный вкус. Если бы это могло длилось вечно! Если бы только могло! Но даже кофе когда-нибудь кончается.
