Толкачёв доел хлеб, стряхнул в ладонь крошки и резким движением отправил их в рот. Усмехнулся. Все так хотели перемен, так страстно о них мечтали! Кричали о свободе, о равенстве, долой царя. Даже альков пиитов «Приют комедиантов» не избежал новых настроений и требований. И вот перемены явились: ночной переворот, стрельба, пьяные матросы, революционные солдаты, тела убитых в Фонтанке. Паника, ужас, мы не этого хотели! Люди вдруг разом перестали общаться, выходить на улицу, и только длинные очереди в продовольственные магазины протянулись неровными лентами вдоль присыпанных снегом тротуаров. На лицах и в движениях безнадёжность. А потом новый всплеск агрессии. Юнкера на телефонной станции, в Инженерном замке, во Владимирском училище. Снова стрельба, разрывы, куски тел на мостовой. Обезображенные трупы мальчишек и курсовых офицеров, расстрельные списки в газетах. Петербург захлебнулся кровью собственных детей, — и потянулись вереницы беженцев во все стороны России: в Финляндию, в Прибалтику, в Сибирь, на Дон…
В душе по-прежнему оставались сомнения в правильности выбранного пути: может прежде следовало съездить домой и лишь потом… Но слушая Липатникова, Толкачёв вновь начал убеждать себя, что поступил верно: Дон — и никуда иначе. Если кто и способен оказать сопротивление большевизму, то лишь казаки. Вот она настоящая сила. Ей лишь надо помочь, подтолкнуть, направить — и понимание этой силы наравне с сытостью и теплом успокаивало. Черешков широко зевнул, Осин начал клевать носом, а Будилович и вовсе забрался на верхнюю полку. Толкачёв закрыл глаза; за перегородкой говорили об Учредительном собрании, о генерале Алексееве, об атамане Каледине, о том, стоит ли пускать немцев в срединную Россию, дабы посредством их вмешательства изгнать большевиков.
Толкачёв вздохнул. Вася Парфёнов говорил то же самое — Учредительное собрание, долой большевиков, новая русская армия — и уехал в Новочеркасск вслед за генералом Алексеевым создавать ту самую русскую армию. Бывший конный разведчик, полный Георгиевский кавалер, а ныне неизвестно кто, где… Он долго уговаривал Толкачёва ехать с ним, но вмешалась Ларочка, которая красиво и жарко объясняла, как хорошо будет при большевиках, ибо они сделают всё, чтобы народы России жили счастливо. Толкачёв не верил её объяснениям, хоть и делал вид, что соглашается. Но его согласие не помогло их отношениям, и теперь у Лары новый поклонник, новая квартира на Большом проспекте и личное авто. Толкачёв вспомнил последнюю их встречу, случайную и неприятную: Лара на заднем сиденье автомобиля, модная косынка, ярко-красный бант на плече и человек с жёстким лицом сжимает её руку…
