Его лицо было сплошным синяком. Губа разбита, а под глазом налилась гематома. Его руки... Он поднял их вверх, желая почесать подбородок, отчего рукав его куртки задрался и я увидела ужасные красные борозды от наручников. Даже не борозды – там были раны. Глубокие, с кровоподтеками и синяками.
- Алена Валентиновна, ты меня слышишь? – разъяренный голос шефа вырвал из забытья. – Я тебе с самого утра дозвониться не могу! Ты почему трубку не берешь?
П.С. Дорогие девочки! Спасибо вам огромное за обратную связь! Когда видишь, что книгу ждут, очень легко работать над ней! В тишине вдохновение пропадает. Очень жду от вас маячков в коммах, хотя бы просто Спасибо или плюсик=) Я просто хочу знать, что я делаю это не просто так)) Спасибо вам за поддержку! Постараюсь к вечеру принести еще продку)
***
- Как это произошло? – рычу сквозь стиснутые зубы.
А он сверху вниз смотрит на меня, так расслабленно, будто и не били его вовсе. Смотрит с издевкой и высокомерием. Ленивый, сильный хищник. Уставший хищник, не желающий продолжать охоту.
- Пойдем во двор, расскажу, - уголок его губ ползет вверх. Но всего на секунду. Боль от ссадины дает о себе знать и Русаков едва заметно шипит. Представить не могу, какую боль он сейчас испытывает. Мне даже смотреть на него страшно. И в то же время злость по венам несется, заставляя вскипать кровь. Пусть он бандит, пусть он плохой человек, но никто не имел права делать с ним подобное.
- Алексей, - зову конвоира. Мужчина выбрасывает в сторону сигарету и приближается ко мне.
- Почему подследственный в таком состоянии? – приближаюсь к нему, практически плотную.
Тот безучастно пожимает плечами.
- А я то почем знаю? Упал со шконки во сне, - усмехается мужчина, но встретившись со мной взглядом, осекается.
- Вам кажется это смешным? – вздергиваю бровью. – Или может мы посмеемся после того как я подам рапорт на имя прокурора?
Мужчина хмурится.
- Эй, товарищ следователь, это вообще не в мою смену было, я то при чем.
- Почему не оказали медицинскую помощь?! У него раны открытые на руках, а если заражение?!
Конвоир молчит. Только желваки на скулах ходят. Злится. Не нравится ему, что отчитывает в присутствии Русакова какая-то девка. Но мне плевать. Я готова пойти и к его начальнику с теми же вопросами.
- Эй, мусор, я бы на твоем месте напрягся. Баба то с яйцами у нас, глядишь и работы лишит,- усмехается Шторм. Перевожу на него взгляд.
- Будьте добры, обращаться к работнику тюрьмы с должным уважением, Михаил Алексеевич...
