Но было понятно, что он уже решил, что делать.
С тех пор я особо не видела Лоуренса, но, насколько мне было известно, они с Элоиз спокойно жили вместе, и гнев Сьюзи не смог окончательно разрушить их счастья. Сьюзи позвонила мне однажды в самом начале этого процесса, чтобы рассказать свою версию произошедшего, длинную и жуткую историю, которая невольно заставляла слушателей сочувствовать Лоуренсу; она обзвонила всех друзей и родственников и рассказала то же самое. Лоуренс злился, но тихо терпел – на протяжении какого-то времени он разговаривал, стиснув зубы. Сьюзи его обобрала и затем, может и не удовлетворившись, но по крайней мере немного успокоившись, отошла в сторону. Лоуренс любил роскошь, и мне было интересно, как отразилась на нем потеря денег, но он никогда не говорил ничего, что бы предполагало, что они с Элоиз испытывают финансовые трудности.
Съехав с автомобильной трассы, я продолжила путешествие по узким, петляющим дорогам, по обе стороны от которых не было ни одного населенного пункта; они простирались вдоль темного холмистого пейзажа, окутанного плотным туманом. Иногда по встречной полосе проезжали машины, и тогда в белом тумане появлялись лобовые фары – две тусклые желтые дырки. Погруженные в дымку очертания деревьев стояли вдоль дороги, словно заледенелые фигуры. В некоторых местах туман был таким плотным, что не было видно ничего. Машина на ощупь шла вдоль дороги, иногда на неожиданном повороте почти врезаясь в крутой склон. Дорога разворачивалась неутомимо медленно и монотонно, виден был только ее маленький участок, который лежал впереди. Я могла разбиться в любую минуту. Ощущение опасности слилось воедино с почти приятным чувством предвкушения, будто какое-то ограничение или препятствие вот-вот должно было быть уничтожено, границы разрушены, а на другой стороне меня ожидало облегчение. На телефон пришло уведомление. «Пожалуйста, будь аккуратна», – значилось в сообщении. Доехав до дома Лоуренса, я дрожащими руками выключила двигатель и замерла в темноте и тишине покрытого гравием проезда, смотря на золотые, подсвеченные окна.
Через какое-то время из дома вышел Лоуренс. Его бледное лицо с вопросительным выражением заглянуло в окно машины. Он жил в длинном и низком фермерском доме со старыми, неровными кирпичными стенами, который окружал обнесенный забором сад. Даже в темноте и тумане было видно, что всё безупречно ухоженное и чистое. Уличный фонарь над дверью освещал вход большим ярким лучом света. Гравий был выровнен граблями, а кусты и изгороди ровно подстрижены. В руке у Лоуренса была сигарета. Я вышла из машины и стала ждать, пока он докурит.
