Я знала тогда, сказала она, что он врет, что за всеми его репортажами и честностью скрывается твердое намерение остаться нетронутым, брать, не давая, копить, как жадный ребенок. Я знала, сказала она, что он хотел со мной переспать, что он тщательно обдумал эту возможность и решил – без сомнения, основываясь на опыте, – что это слишком рискованно.
Я спросила, почему она чувствовала такое возбуждение после того, как они расстались.
Я не знаю, сказала она. Думаю, из-за ощущения, что мной восхищаются. Она замолчала на время, пристально глядя в окно и приподняв голову. И восхищается тот, кто важнее меня. Я не знаю почему, сказала она. Это меня взволновало. Это всегда возбуждает во мне волнение. Несмотря на то, что, можно сказать, я от этого ничего не получаю.
Она посмотрела на часы: уже поздно; ей пора идти и оставить меня в покое. Она взяла свою сумку и встала посреди комнаты, укутанной в ремонтную пленку.
Я сказала, что ей стоит подумать о нашем разговоре и о том, может ли что-то из сказанного помочь ей начать. Я уверена, что всё скоро прояснится.
Спасибо, сказала она, слегка пожимая мою руку своими тонкими пальцами. Я понимала, что она мне не верит.
Мы вышли в прихожую, и я открыла ей дверь. Соседи снизу стояли на тротуаре в сером свете дня и выглядели потрепанными в своих пальто. Они с мрачным и подозрительным видом оглянулись, услышав звук открывающейся двери, и Джейн властно посмотрела на них в ответ. Я представила ее в сумерках парижского сада, неприкосновенную, в белом платье – объект, жаждущий если не осмысления, то хотя бы восхищенного человеческого взгляда, как картина, висящая на стене в ожидании.
Фургон строителя сломался: рабочий Тони сказал, что это происходит постоянно. Мы ехали в его сверкающем бордовом «ауди» забрать кое-что со склада строительных материалов.
– Это хорошая машина, – сказал он, снимая руки с руля, чтобы продемонстрировать. Салон был безукоризненно чист и отделан черной кожей. – Моя машина не ломается, – сказал Тони. – И что в конце? Ехать забирать цемент нужно мне.
Прежде чем мы сели в машину, я видела, как он аккуратно застелил багажник пленкой.
– Как наемный убийца, – сказал он, ухмыляясь и показывая ряд выразительных белых зубов. – Место для два тела, – многозначительно добавил он, показывая на дверь в квартиру на цокольном этаже. – В Албании, – сказал он, – у меня есть люди – большая скидка.
Мы медленно двигались вместе с потоком других машин под звуки радио. Тони сказал, что слушает его, чтобы подтянуть свой английский. Его дочь говорит по-английски лучше, чем он, а ей всего лишь пять.
