— Бросаем…
Розен шепотом отдал приказ и первым метнул крюк вверх. Со всей силы дернул на себя пеньковый конец — железо вошло в дерево глубоко, на все острие. Послышались глухие удары других «кошек» и крючьев, матросы спешно вязали узлы — теперь небольшой транспорт и маленький брандер были намертво прикованы друг к другу.
На общую погибель!
Розен поднырнул под парусиновый полог, открыл футляр с тлеющими фитилями, пропитанными жиром. Сильно выдохнул воздух, дуновение распалило пламя на кончике. Огонь на глазах разгорался, хорошо, что сверху был накинут полог и с борта транспорта не могли заметить яркого пятнышка, совершенно неуместного.
— Ты стуки слышал? Всем смотреть с борта!
Унтер-лейтенант выдернул пробки из бочонков с порохом, засунул фитили, на обвисших кончиках уже весело плясало оранжевое пламя, разгораясь с каждой секундой. Вынырнув из-под полога, Розен ловко перебросил тело в рыбацкую лодку, та сильно качнулась — все же пять человек изрядный груз. Гребцы опустили короткие весла, уключины, щедро смоченные маслом, почти не скрипели, хотя каждый гребок заставлял напрягаться. Но вроде пока все получилось…
Швах!
Туман разорвал орудий выстрел, огненное пламя в саженях ста позади отразилось в глазах унтер-лейтенанта. На эскадре началась суматоха, послышались громкие крики, вразнобой ударили выстрелы из фузей и пистолей. Видимо, брандер боцмана Лопарина был замечен вахтенными и те сразу подняли тревогу, и тут же открыли стрельбу.
Розен стиснул зубы — для пяти охотников, четырех матросов и офицера, шансов вырваться из протоки и уйти в Неву незамеченными с каждой секундой становилось все меньше и меньше…
Шлиссельбург
Иоанн Антонович
раннее утро 7 июля 1764 года
— Как обещал, так и сделал, — Иван Антонович отложил грифель — здесь вовсю использовали прообраз карандаша, только в тканевой, а не деревянной обшивке. Гусиные перья хотя и не вызывали у него тихий ужас, ведь все советские школьники с первого класса учились писать подобным инструментом, только со стальным пером, постоянно макая то в чернильницу, но были жутко неудобными.
Никритин испытывал жуткое желание начать реформаторство именно с этой отрасли — сделать стальное перо и ручку с флаконом для чернил, раз не вышло из него полководца. Устройство вроде несложное, но все упиралось в отсутствие стекла и пластмассы. Походив немного по каменному полу Государевой башни, он хлопнул себя ладонью по лбу. Мысль, только что пришедшая, показалась ему здравой.
