— Это неправда. Ты мой брат, и я люблю тебя.
Пока я недоумевал, Аданэй отвернулся и ушел. Я до сих пор не понял, зачем он мне сказал это. Думал, я поверю? Думал, что сможет надо мной посмеяться? В любом случае, на следующий день все оставалось как прежде, только теперь на его надменной физиономии появилась еще и отвратительная, всезнающая ухмылка. А эту девицу он мне отдал. Но я видел, с каким восхищением она смотрела на Аданэя, и с каким страхом, едва ли не отвращением — на меня. И еще я понял, что за внешностью и повадками царицы скрывалась очередная рабыня. Скоро она мне надоела, но унижение, которому подверг меня Аданэй, я ему не простил. И ей не простил тоже. Потом у меня было немало женщин, но все они, я заметил, в чем-то походили друг на друга — в лицемерии: всегда имели наготове подлость, стоило только на минуту забыться.
— Но ведь когда-нибудь Отерхейну потребуется наследник, и тебе придется жениться.
— Я женюсь. Может, через год или два. Выберу себе смазливую дочку какого-нибудь царского рода. Она родит мне наследников. Это все, что от нее будет требоваться.
— Я думаю, ты еще очень молод, мой Кхан. Однако мы сбились с темы.
— Верно. Так вот, когда мне исполнилось девятнадцать, наш отец скончался. А ты ведь знаешь, у нас власть не по старшинству передается. Отец должен был назвать наследника, но опоздал. Я до сих пор не могу понять, как он допустил такую оплошность. Вероятно, он просто никогда не принимал меня всерьез. Как показали дальнейшие события — зря. Единственное, что он успел сказать перед смертью, было: «Аданэй, я оставляю трон тебе. Ты станешь мудрым правителем. Элимер, почитай старшего брата». Но в тот момент в покоях находились только мы с Аданэем, и после обряда сожжения я стал отрицать слова отца. Я выдавал ложь за правду и призывал в свидетели Богов. Аданэю не удалось уличить меня во лжи. Впрочем, как и мне — его. Теперь нам предстояло поступить согласно древнему обычаю — наследию кровавых времен, а именно — уехать в безлюдное место для смертельного поединка. Считается, что в таком случае выбор делают Боги. Так что однажды утром мы отправились к подножию гор, где заканчивались людские поселения. Мы решили, что именно здесь и произойдет наш поединок. Мне до сих пор кажется, что это странный обычай: наверное, не все братья так ненавидели друг друга, как мы с Аданэем. И не все так сильно хотели власти. Неужели ни у кого из подданных никогда не возникало подозрений, что один брат может просто отпустить другого? — спросил Элимер сам себя и сам же ответил: — Наверное, когда-то давно у этого обряда был некий сакральный смысл — чем еще объяснить, что наследникам полагается уезжать лишь вдвоем, и что тело убитого остается на месте поединка?
