… Но вот надоело тому королю
Любиться с ундиной в подводном краю.
Скучая по суше, по битвам и небу,
Столетье спустя, король выплыл к брегу,
Но сделал два шага — и все, его нет.
Лишь горсточка праха лежит на песке.
Увы, не живут столько лет на земле…
Ларун обернулся, взглянул на освещенные окна замка и еще раз обреченно вздохнул.
* * *
Кхану снился нехороший сон, где он стоял в огромном поле…
Он стоял на поле, усеянном цветами. От земли парило. В свете солнечных лучей казалось, будто цветы оживают и протягивают ему лепестки, словно руки.
«Будет гроза», — подумал Элимер и понял, что хочет почувствовать ее силу.
Он посмотрел на себя будто со стороны и увидел, что на нем развевающиеся белые одежды. Улыбнулся и неторопливо сделал несколько шагов. Наклонился к цветам: они казались удивительными, каждый словно светился живым теплым огнем. Элимер осторожно дотронулся до лепестка, но — о, Боги! — цветок обратился в пепел. Дотронулся до второго, третьего — и они тоже в пепел. Прахом рассыпались под пальцами.
«Будет гроза, — снова подумал Элимер. — Это хорошо, дождь оживит их».
«Гроза очищает… Гроза очищает» — услышал он доносящийся издалека знакомый голос.
На открытую ладонь упали первые капли.
Одна, вторая.
Они чисты и прозрачны.
Словно слезы. И так приятно холодят разгоряченное тело.
Третья, четвертая.
Отчего-то теперь они стали теплыми и окрасились багряным.
Это кровь.
Кровь — шептал дождь.
Кровь — вторили цветы, превращаясь в пепел.
Кровь — неумолимо стучало в висках.
Элимер попытался опустить руки, но не смог.
Они стали липкими, кровавый поток стекал по пальцам, капал с волос, белая одежда потемнела и прилипла к телу. Элимер попытался закричать, но голос ему не подчинился.
Запах. Запах крови. Такой странный — отвратительный и одновременно манящий.
«Ты слишком много убивал, теперь они пришли мстить», — мелькнула нелепая мысль. Или не такая уж нелепая?
Элимер услышал позади чей-то злорадный хохот. Резко обернулся и увидел брата. Тот стоял на балконе какого-то старого замка и смеялся. Замок медленно приблизился и навис над Элимером зловещей черной тенью. Но Аданэя страшный дождь почему-то не коснулся.
— Это потому, что гроза очищает! — крикнул брат, словно услышал его мысли. — А эта кровь да падет на твою голову, Элимер! Ведь ты никогда не перестанешь любоваться смертью! — и снова хохот.
«Но ведь я приказал отрезать ему язык?» — мелькнула напоследок еще одна мысль, и Элимер в панике проснулся, чувствуя нестерпимую боль в висках, словно голову его сдавило железным обручем.
