— Как получится. Если сработаемся, останусь.
— К нам редко новые приезжают.
— Я уже понял. Но давайте всё-таки ближе к делу. По расписанию у нас с вами сейчас история, и надо, наверно, сделать небольшое вступление. Чтобы вы поняли, как мы будем учиться и чего я от вас хочу.
Он взял со стола учебник с памятником Гагарину на обложке. Показал всему классу:
— Понятно, что есть программа. Учебник, одобренный министерством. Даты и факты, которые надо вызубрить. В каком году, например, в России свергли царя, и когда человек впервые полетел в космос. Но я бы хотел, чтобы вы не только зубрили, но и думали тоже. Если заглянуть в прошлое, включив голову, то и настоящее понять легче. Иначе любой дурак может навешать вам лапшу на уши. Вы же не хотите, чтобы так получилось? Вот поэтому я и говорю, что история — это, в каком-то смысле, самый главный школьный предмет.
Кто-то из девиц фыркнул.
— Да, — сказал Роберт, — понимаю вашу иронию. Любой учитель считает, что его предмет — главнее всего. Но история — это то, что реально происходило. Это жизнь, понимаете? Там иногда такие сюжеты, что голливудские сценаристы нервно курят в сторонке. За примерами далеко не надо ходить. Наша страна за последние тридцать лет поменяла облик, как какой-то робот-трансформер. Идеология, экономика, даже название государства — всё стало совсем другое. Можете спросить у ваших родителей, это происходило на их глазах. Например, в девяносто третьем, когда по ТВ показывали, как танки в Москве подходят к Дому Советов и стреляют прямой наводкой.
— Ага, — подтвердил Никита, — мне батя как-то рассказывал. И фотки я видел тоже. Дом был сначала белый, а потом стал чёрный, особенно верхние этажи.
— Да. Убитые были, раненые. При этом стороны конфликта обвиняли во всём друг друга. До сих пор идут споры, кто был тогда прав, а кто виноват. Вдумайтесь только! События, по историческим меркам, происходили совсем недавно. Есть участники, очевидцы, протоколы, видеозаписи. И всё равно существуют две диаметрально противоположные версии! То есть как бы два варианта истории, которые друг другу противоречат…
Роберт запнулся. Голова неожиданно закружилась — возникло чувство, будто он резко развернулся на месте. Или, точнее, не он один, а всё здание школы сразу. Как если бы оно, здание, было кораблём, угодившим в водоворот, в чудовищную воронку, наполненную воем и грохотом.
Наваждение, впрочем, длилось всего секунду. Роберт поморщился и осторожно потёр висок. Из класса спросили:
