— Я не совсем вас понимаю?, — спросил профессор, хотя прекрасно понял, о чем идет речь.
— Поясню. Если инопланетный корабль сумеет вернуться в нашу галактику, компания сможет, возможно, и не сразу, через три-четыре года, а то и раньше, разобраться с его конструктивными особенностями, и прилететь в галактику Гахр. А раз так, то мирный договор найдет свое продолжение уже на новой торговой основе, а учитывая, возможности компании, выгода для обеих сторон будет очевидна. Следовательно, невозможно бросить все и просто всем улететь. Я побывал на планетах, которые отшли к вам по мирному договору. Это большое и сложное хозяйство и бросить его на неопределенное время без присмотра нельзя.
— Разумеется.
— Поэтому я и решил вас озадачить весьма важным вопросом, который необходимо решить заранее, а не в последнюю минуту. Я прекрасно понимаю, что вопрос щекотливый, но решить его необходимо. Я надеюсь, вы понимаете, о чем идет речь?
— Простите, господин Коэн, а у вас есть на этот счет какие-то свои предложения?
— Разумеется, но на правах гостя, я бы хотел выслушать вначале ваши пожелания и предложения, а уже потом предлагать что-то свое.
— Хорошо. Я вас выслушал. Мне надо посоветоваться со своими сотрудниками, и я дам вам ответ в ближайшие дни. В любом случае, надеюсь, мы найдем общее решение.
— Отлично. Профессор, я вас покидаю и до новой встречи.
Визит Коэна и вопросы, которые он поставил, не были неожиданностью для профессора Мукси. И все же, как часто бывает в таких случаях, любая новость, даже если она ожидаема, всегда неожиданна.
Михаил вместе со всеми следил за экспериментом на инопланетном корабле. По окончании вернулся в медицинскую лабораторию. Посмотрев анализы прооперированного после аварии пациента, и убедившись, что положительная динамика в полном порядке, отправился в свою каюту. К его приходу Саманта уже переоделась и лежа на диване, просматривала что-то на планшете. С тех пор, как Михаил узнал от профессора Мукси, что у Саманты был выкидыш, он ломал голову, как ей об этом рассказать, или так и оставить её в неизвестности. Причин тому было несколько, и одна из них, наметившийся между ними разлад. Нет, внешне об этом ничего не говорило, но в разговоре чувствовалась какая-то недосказанность, да и сама манера разговора стала иной, не той, что была еще несколько месяцев назад. Михаил это сразу почувствовал, но до поры до времени не стал выяснять отношений. К тому же, он опасался, что депрессия, могла каким-то образом повлиять на жену, и лишний скандал или даже разговор на повышенных тонах, мог спровоцировать вспышку болезни. Поэтому старался, чтобы в их отношениях было больше положительных эмоций.
