— Дикое совпадение. Жора, я тоже.
— Вы знаете моё имя?
— Да, — не поворачиваясь, сказал Филипп.
Жора посмотрел на случайного пассажира. Поднятый воротник, перчатки, шарф, тёмные очки невольно вызывали в памяти уэллсовского невидимку. Лицо, шею и руки пассажира скрывали бинты.
— Катастрофа?
— Небольшой эксперимент.
Жора стал набирать скорость.
— Остановите машину! Кто-то в кузове! — вдруг потребовал пассажир.
— Хо! — оскорбился Жора. — Не надо обижать, дорогой. Скорее кассир забудет запереть сейф, чем я машину.
Пассажир замолчал и после некоторого колебания попросил высадить его у Потёмкинской дачи. Просьба насторожила Жору. Он не первый год работал в Солнечном и слышал, что когда-то, ещё до войны, Потёмкинской дачей называли особняк в Верхнем парке. В старое время особняк принадлежал родственникам знаменитого князя Потёмкина. Один из них — поручик Потёмкин — жил, по слухам, за границей.
Жора молча соображал. Протянув руку, нащупал в рюкзаке холодную сталь. Филипп не шевелясь смотрел в боковое стекло.
— Приспособление для рыбной ловли, — насмешливо уронил он.
Насторожённость неизвестного пассажира действовала на Жору удручающе. Он подумал, что не стоит упускать его из виду.
Машина спустилась к Солнечному. Впереди слабо проступил покатый силуэт Велнкан-горы. Внизу, у её подножия, — огни пионерского лагеря. Последний крутой вираж — и вот уже показались фонари входной арки.
В тот момент, когда машина разворачивалась у столовой, шофёр и пассажир услышали короткий стук захлопнувшейся дверцы кузова. Жора рванул тормоза.
— Ждите здесь! — заорал он, выпрыгнув из кабины.
В темноте метнулась к морю белая испанка.
Жора помчался вдоль берега. Испанка исчезла. Расстроенный, он вернулся к машине. Кабина была пуста.
Лагерь спал. Вдали за стволами деревьев замигали фары. Машина остановилась у гаража.
«И Жора полуночничает», — думает Марат Туманов, удивляясь столь позднему появлению его в Солнечном.
В окне Голубого коттеджа вспыхивает и гаснет свет. Затем штора на окошке приобретает фиолетовый оттенок.
Свернув к коттеджу, Марат ныряет под низкие ветви сирени. Окно приоткрыто. Марат раздвигает шторы. Это палата изолятора.
Андре Леметр, тринадцатилетний француз, стоит в ночной рубашке на тумбочке и приспосабливает, на люстру свои трусы. На подушке раскрытая книга.
— Салют, Андре! Занимаешься гимнастикой?
Трусы падают вниз. Андре успевает их подцепить, не оглядываясь, сползает с тумбочки и пыряет под одеяло с проворством, которого трудно ожидать от человека с забинтованной ногой. Книжка исчезает. Только после этого француз с приятным изумлением обнаруживает присутствие вожатого.
