Отец вскочил, потащил меня за собой. Велел мне начистить самые лучшие чашки, а сам подсыпал в жаровню свежих углей. Я никогда прежде не видала Сына Военачальника.
– Который из них? – спросила я отца.
Отец отвесил мне оплеуху.
– Не твое собачье дело.
Потом испуганно оглянулся на важных гостей. Они смеялись надо мной. У меня гудело в ушах.
– Вон тот важный господин в нарядном платье, – пробормотал отец, но так, чтобы его услышали.
Сын Военачальника – а было ему, наверное, лет двадцать – снял шляпу, пригладил волосы. Слуга, взглянув на нашу лучшую утварь, закатил глаза:
– Ты с ума сошел?
Один носильщик распаковал тюки, достал две серебряные чаши, украшенные золотыми драконами с рубиновыми глазами и изумрудной чешуей. Другой разложил складной столик. Третий разостлал белоснежную скатерть. Прямо как во сне.
– Пусть чай подаст девчонка, – сказал Сын Военачальника.
Пока я наливала чай, он ощупывал меня глазами, я прямо всей кожей чувствовала. Все молчали. Я не пролила ни капли.
Я посмотрела на отца, ожидая знака одобрения или хотя бы поддержки. Но ему было не до меня – тут бы свою шкуру спасти.
Мужчины завели разговор на мандаринском наречии, таком звучном и ясном. Мимо меня шествовали красивые непонятные слова. Упоминали кого-то по имени Сунь Ятсен{70} и еще кого-то по имени Россия и Европа. Огневая мощь, налоги, назначение на пост. Из какого мира прибыли эти люди?
Отец снял с меня платок, велел подобрать волосы и умыть лицо. Потом послал отнести еще чаю, а сам встал в тени и следил за гостями, ковыряя в зубах обломком палочки для еды.
Молчание сгустилось в воздухе. Накатил туман. Гору совсем затянуло белым киселем, и день, словно увязнув в нем, замер на месте. Звуки стихли.
Сын Военачальника вытянул ноги, изогнул спину и стал ковырять в зубах золотой зубочисткой.
– После такого горького чая хорошо бы шербета. Эй ты, крысиное отродье, чего там прячешься в тени? Я дозволяю тебе подать мне чашу лимонного шербета.
Отец упал на колени и сказал, не отнимая губ от земли:
– У нас нет такого шербета, мой господин.
Сын Военачальника посмотрел на своих спутников.
– Какая досада! Так и быть, мандариновый тоже сгодится.
– Шербета нет вообще, мой господин. Приношу свои извинения.
– Извинения ты приносишь? Я твои извинения в рот не положу. Я сжег себе нёбо этой смесью из крапивы и лисьего дерьма, которую ты выдаешь за чай. Думаешь, у меня желудок как у коровы?
Судя по его виду, всем следовало смеяться над его шуткой, что свита и сделала.
