В самом деле, в непрерывных междоусобицах всех против всех никто не застрахован от встречи с более сильным противником. Даже если ты сильнее всех в округе, всегда можно натолкнуться на объединенные силы нескольких соперников, соединившихся на время, чтобы обогатиться за твой счет. А это значит, что, если ты будешь плохо обходиться с побежденным противником, в следующий раз, может быть, плохо будет уже тебе самому. Нарушишь слово, не отпустишь пленника за назначенный выкуп, и вскоре тебе, возможно, придется платить втрое. Вежливое отношение к сопернику из своего сословия, верность данному слову были, таким образом, одним из способов обеспечить и собственную относительную безопасность в этом непостоянном мире. А в дальнейшем эти основные принципы развились в рыцарский кодекс чести. Защита слабого – это еще из тех, норманнских и более ранних времен; вежливость (порой до идиотизма – прочитайте, скажем, «Смерть Артура» Т. Мэллори и поймете, о чем идет речь – отчего, кстати, иногда возникает ощущение неестественности происходящего, какой-то игры) и верность данному слову или обету – это веяния уже нового века, века после конца света, который не наступил.
Турниры и междоусобные войны, в общем, неплохо выполняли свои основные функции: дать занятие военному сословию, при этом еще и усилив его боеспособность, и не позволить слишком уж разрастись рыцарскому классу – классу, заметим, непроизводящему, висящему камнем на шее у производительных сил общества. Однако, идеологическая база, оправдывающая такого рода занятия, была довольно-таки шаткой, с некой червоточинкой, что, кстати, хорошо понимали и некоторые умные люди того времени. Но немаловажно, что ущербность этой новой жизненной философии понимал, пусть и неосознанно, и простой народ, и даже сами феодалы.
И впрямь, даже необразованный крестьянин мог теперь задуматься: а от кого же обороняют меня наши доблестные защитники-рыцари сейчас, когда нет ни норманнов, ни венгров, ни какой-то другой внешней угрозы? Получается, что от самих себя – точнее, от таких же, как они. Ну, а от таких крестьянских мыслей всего один шаг до вывода: «так если этих рыцарей-вояк разогнать – и войн не будет, и разорения, и работать я буду не на них и на барона из замка, а на самого себя». И очень опасны были для феодалов такие мысли, нет-нет, да и возникающие в крестьянских головах! Былое единство войска и народа (народа, к тому же жестоко угнетаемого этим самым войском) начало давать серьезную трещину. Требовалась новая объединительная идея, надо было создать нового общего врага, чтобы оправдать перед людьми само существование феодального класса. Давление пара в котле, называемом «простой народ», нельзя было повышать до бесконечности.
