– Представляешь, ты Ксюше понравился! Она почти влюбилась!
Тут же на другом конце началась возня, шум, слышался Асин смех и Ксюшина ругань. Мне тоже моментально стало весело. Потом вдруг звук стал громче, но как из трубы, предположил, что была включена громкая связь.
– Ало, ты тут еще? – спросила Ася, задыхаясь от смеха. Ксения там продолжала что-то бубнить на заднем фоне, я даже некоторые слова мог разобрать.
– Да, тут, – ответил я, – Передай Ксении, что мне это очень приятно, и даже на Глебчика я был бы готов закрыть глаза, но, к сожалению, буквально две недели назад, я вступил в рыцарский орден Госпитальеров и дал обет безбрачия. Так что – увы!
Они там вдвоем взорвались со смеху, моя догадка о том, что Ася перевела свой телефон в режим громкой связи, подтвердилась.
Немного успокоившись, она вдруг спросила:
– А какой у тебя размер обуви?
– Сорок пятый, – недоумевая, ответил я, – А что такое?
– Да так, ничего. Все, пока! – и она опять бросила трубку.
Больше не перезванивала.
Я присел, задумался: «И причем тут может быть размер моей обуви?» В силу своей пошлости и распущенности, вспомнил, что вроде как некоторые считают, будто есть прямопропорциональная зависимость между размером стопы у мужчины и размером его члена (допускаю, что так и есть, но наверняка не могу знать), подумал, что это был какой-то стеб с их стороны, основанный на этой теории. Тупица.
«Итак, – мысленно произнес я, – Сего дня, двадцать второго сентября две тысячи семнадцатого года, прах Бориса Владимировича, был предан огню, а затем земле».
Резко заболел желудок – хронический гастрит напомнил о себе.
«Ладно, на балконе завтра порядок наведу, а сегодня срочно поесть и спать».
***
Спал хорошо – кошмары не мучили. Утром проснулся полностью отдохнувшим.
Стандартные процедуры, легкий завтрак, кофе, продолжение уборки.
На балконе был бетонный пол, застеленный старым, прожженным в нескольких местах и подранным, линолеумом. Решил, что голый бетон лучше. Кое-как линолеум вытянул оттуда, скрутил, накинул на плечи куртку, всунул босые ноги в ботинки – и вынес это говно к мусорным контейнерам у подъезда. Обратно на лифте поднимался в компании с толстой пожилой теткой – соседкой по лестничной площадке. Поздоровался с ней, хотя обычно с соседями не здороваюсь, так как, во-первых, часто задумчивый бываю и не всегда замечаю их, а во-вторых – они меня бесят; думаю, это взаимно. К слову, соседка в ответ также поздоровалась, но с удивлением, и отстранилась от меня подальше, насколько ей позволяла это сделать фигура и ограниченное пространство лифта.
