— А чего-то мы все про станки да про работу? Давай-ка расскажу я тебе про любовь...
«Из-под резца струилась бесконечно длинная, как вся его предыдущая жизнь, сверкающая стружка металла, — напишет потом в своем очерке «Любовь» Александр Скрыпник, — и вместе с радостью вдруг набежала на глаза печалинка».
Серафим Шеховцов все рассказывал. О том, как ушел на фронт, оставив свою Зину с двумя малолетними детьми. Как вернулся с войны в обветшалую хату, как поехал зарабатывать деньги в Архангельск на лесосплав, как потом уже совсем взрослым человеком стал учиться токарному ремеслу. Как от тяжелой работы и забот заболела Зина...
«Смеркалось. Был теплый вечер. Тополиная метель струилась по мостовой. Пахло липовым цветом. Запомнился навсегда тот вечер Шеховцову. Мимо шумных стаек детей, мимо любопытных бабок на скамейках у подъездов, мимо спешащих в кино и просто так гуляющих он нес на руках свою жену, закутанную в одеяло...
И так было не один, не два и даже не десять лет...»
Необычайно душевный очерк написал Александр Скрыпник. Очерк о большой любви, осветившей радостью и печалью одну человеческую жизнь...
Пока я говорил лишь о тех очерках Скрыпника, герои которых повстречались ему в пути, в общем-то при случайных обстоятельствах. Ну а за чем он, собственно, летал на Дальний Восток, когда стал свидетелем концерта в поднебесье? Какие заботы привели его на КМА, ведь он появился на «Электроагрегате» не ради же разговора с Серафимом Шеховцовым, о котором раньше и не слыхал? Где же то главное, основное, что зовет его в дорогу? И есть ли оно?
Главное, основное в творчестве Скрыпника, безусловно, есть.
Оно четко прослеживается в тематике его очерков и, в частности, тех, что вошли в эту книжку.
Скрыпник — работник «Правды», главного печатного органа Центрального Комитета партии. Его перо, как и перо других журналистов-правдистов, полностью и безвозвратно отдано делу Коммунистической партии. У Скрыпника совершенно ясный курс. Он находит его в партийных документах, в решениях съездов и Пленумов ЦК, в выступлениях партийных и государственных руководителей. Эти же документы дают ему и адреса свершений, адреса ударных объектов пятилеток: нефтяная Тюмень, хлеб Нечерноземья, уголь Донбасса, хлопок Узбекистана...
По своей газетной специализации Александр Скрыпник — очеркист, он пишет очерки. А что же такое очерк? Кажется, все знают, а между тем ответить на этот вопрос очень трудно, лично я не берусь. Скажу лишь, что время сильно изменяет физиономию газетных жанров: будь то очерк, передовая статья, фельетон, рецензия или обозрение. То, что лет сорок — пятьдесят тому назад считали очерком, ныне мы очерком уже не назовем. С течением лет стираются и межжанровые грани, появляются новые разновидности газетных публикаций: очерк, сделанный по законам статьи или корреспонденции, очерк с элементами критического фельетона и т. д. Уверен, что каждый из видов нашего очерка имеет право на признание. Пусть будет больше очерков хороших и разных.
