— Ну, не знаю. Это ты у нас по таким делам спец. Так вот, Яковлев — мужик скрытный, дружбу ни с кем особо не водит. Он, знаешь, из породы тех, кто дружит только с начальством, а с подчинёнными всегда держит дистанцию. Митрофанов был такой же, только ещё и с барскими замашками. Ну откуда это в деревенском парне?! Не иначе, влияние тестя. Я его как-то подколол, типа: быстро ты забыл, как коров в деревне пас. Так он на меня потом месяц волком глядел, даже по службе пытался ущипнуть.
— Но вы же оба «афганцы». Неужели не сошлись на этой почве?
— Да я поначалу попытался с ним сдружиться. Зашёл к нему в кабинет с «пузырём». Нет, он выпил со мной, посидел, но, как бы это тебе объяснить: я чётко понял, что никакой дружбы, никакого «афганского братства» не будет. Гусь свинье не товарищ! — Ильич невесело усмехнулся. — Да и были мы там в разное время и в разных местах. Я закончил службу в Афгане в восемьдесят седьмом, а он — в восемьдесят восьмом. Я был комбатом под Кандагаром, а он — начштаба полка в Герате. Там мы с ним никак не пересекались.
— Ясно, а орден у него за что?
— Не знаю. Если бы за конкретное дело, думаю, он бы рассказал. Может, по совокупности служебных заслуг. Там иногда давали штабным на выход. Не знаю…
— А семья?
— Семья у него хорошая. Жена Татьяна — баба небалованная, добрая, и не скажешь, что генеральская дочка. Вот смотри, генерал дочку хорошо воспитал, а из зятя сноб прёт… пёр, хотя вроде бы должно было быть наоборот. Танька его очень любила, а вот Петька, похоже, женился на погонах тестя. Нет, — Ильич перехватил вопрошающий взгляд Олега, — внешне всё было благопристойно. Они никогда не ругались, во всяком случае, на людях. Но — я не знаю, как объяснить: чувствовалось, что он к ней равнодушен.
— У него кто-то был на стороне?
— Не знаю, мне ничего об этом не известно. Хотя… Ты знаешь, месяц назад я был у Димки Пашкевича на дне рождения дочери. Погуляли, выпили…
— Ну? — нетерпеливо перебил Олег.
— Так вот, стало быть, когда я уходил от Димки, уже ночь была. Я вышел из подъезда, а в соседний подъезд шмыгнул Митрофанов. Я ещё подумал: куда он прётся ночью?
— И что?
— А ничего. Просто в этом подъезде живёт мой ротный — капитан Татаринцев с женой. Я ещё тогда удивился: странно, Татаринцев на полигоне, а Митрофанов к нему в гости намылился.
— А почему ты решил, что к Татаринцевым? В подъезде же пятнадцать-двадцать квартир?
— Пятнадцать, вот только из наших там живёт только семья Татаринцева.
