В конце концов, он отпускает мой сосок и опирается обратно о спинку кресла, глядя на меня усталыми, изнуренными глазами.
«Глазами Джейса».
Эта мысль разрушительна, так что я очень глубоко хороню ее, туда, где хранятся все остальные мои черные секреты.
Он водит пальцами по моим бровям, проводит руками по моим распущенным волосам, прежде чем схватить меня за горло. Это не сложно, но нет никаких сомнений в том, что это означает – я могу быть сверху, но он все еще главный. Я удивляюсь, когда его грубый голос нарушает тишину.
– Ты так похожа на нее, – говорит он, с удивлением в голосе. – Как?
Я точно знаю, о ком он говорит, но не должна. Сэмми не должна.
– На кого? – невинно спрашиваю.
Его хватка на моем горле сжимается.
– Мариана, – говорит он, и я ликую внутри.
Пять золотых звезд доктору Ли и его удивительным хирургическим навыкам.
– Кто такая Мариана? – спрашиваю я, немного сопротивляясь, когда его хватка на моем бедре продолжает сжиматься, а другая рука теперь сильно тянет меня за волосы.
Его настроение тоже определенно изменилось. Маска снова надета, и он больше не выдает никаких признаков уязвимости. Он снова стал непредсказуемой змеей, готовой нанести удар в любой момент.
Я слегка качаю бедрами, когда чувствую, как он начинает твердеть во мне. Как он снова может? Этот человек, в буквальном смысле гребаная машина. Он явно разрывается между желанием, чтобы я остановилась, и желанием, чтобы я продолжила. Я раскачиваюсь быстрее, с большим напором и задыхаюсь, когда он душит меня, перекрывая мне подачу воздуха.
Его лицо искажается отвращением и отчаянием.
– Мариана была моей любовницей. Моей любимой. Десять лет она была здесь, со мной, пока я не узнал, что она сдавала меня копам. – Мои глаза начинают слезиться, когда он чуть сильнее сжимает мое горло, встряхивая для эффекта. Я начинаю видеть белые пятна, в ушах гудит от недостатка кислорода. – Ты знаешь, что я с ней сделал? – спрашивает он меня. Я качаю головой, застыв на месте, когда он начинает поднимать свои бедра и с силой толкаться в меня, все время сжимая мое горло. – Я отрезал ей язык за то, что рассказывала обо мне небылицы, – выдыхает он, его толчки становятся сильнее и быстрее. – Я отрезал ей губы за то, что она рассказывала о моем клубе, – говорит он, посасывая и кусая мой затвердевший сосок. – Я отрезал ей голову за то, что она предала меня, и отправил ее матери, – заканчивает он, наконец ослабляя хватку на моей шее. Я немедленно начинаю хрипеть, держась руками за пострадавшее горло, задыхаясь мускусным воздухом. –А-а, – упрекает он меня, хватая мои запястья и прижимая их к бокам, продолжая толкаться в меня. Он мрачно улыбается, любуясь моей шеей. – Я хочу видеть на тебе отпечатки моих рук. – Я продолжаю хрипеть, изо всех сил пытаясь сделать полный вдох, но голова все еще кружится. – Обхвати меня ногами, – приказывает он, и я подчиняюсь, обхватив ногами его талию, когда он встает. По-прежнему внутри меня, он делает три быстрых шага, вжимая меня в стену, насаживая на свой член, когда моя голова ударяется о бетон, и я вижу звезды. – Смотри, – говорит он, подталкивая меня за подбородок, так что я смотрю на себя в его зеркале. Я вижу себя раскрасневшейся, выглядящей совсем не так, с двумя сердитыми красными отпечатками ладоней на шее. Он улыбается, прослеживая следы ногтем, заставляя меня непроизвольно вздрагивать. – Ты бы никогда не предала меня, правда, Сэмми? – говорит он, погружаясь все глубже с каждым резким толчком, его глаза загораются желанием и воспоминаниями о былых грехах.
