Он приподнялся на локтях. Чтобы не скатиться, пришлось сесть, устроиться на пояснице. Тэр обернулся через плечо:
— Но ошейник, может, сразу?
Богиня… Вот что мне с ним делать? — я подняла глаза к потолку.
— Понять, простить и полюбить? — волк, кажется, немного очухался. Прогнулся, немного выскальзывая из-под меня.
— Прости? Ты сказал "отлюбить"? А что же без уточнения позы?
Оборотень ослабил контроль, проявляя уши и хвост. Я даже легла сбоку, рассматривая его. И заметила нестыковку:
— А почему хвост белый?
— Потому что к сотне лет я должен побелеть. Итоговую масть показывает животное обличие. Так что будет у тебя блондин вместо шатена. Причем платиновый
Руки сами потянулись к ушам. Забавно… Он дёрнулся, когда я коротко дунула в его сторону, сразу как-то по-животному поворачивая голову. Скользнула ладонью по спине, поглаживая. Тэр выгнулся, словно подставляя зад. Посмотрел из-под ресниц. На мой взгляд пробормотал:
— Ну. Да, в своей стае я бы оказался в рядах омег, скорее всего. В гильдии этим только и пользовались. Смазливым по волчьим меркам мальчишкой, планировали медовую ловушку воспитать. А здесь… Ты дала мне возможность попробовать обратную сторону. Выбирать…
— И что ты выбрал? — ладонь замерла над основанием хвоста.
— А я хочу и то, и другое.
— Тогда следующей ночью я сверху, — подвожу черту под разговором.
16. Когда я протёр пыль… Молчи!
Бумаги навевали тоску. Особенно стопочка от стучащих работников. А то я не знаю что управляющий подворовывает! Просто пока не зарывается, я его и не трогаю. Но эти завалы надо разобрать сегодня. Дверь скрипнула:
— Я не помешаю?
— Тебя к делу пристроить? Раскидай это бумажное барахло в алфавитном порядке, меня уже тошнит. И выгреби доносы прислуги друг на друга. Можешь сразу сжечь.
Тэр фыркнул, зарываясь в стопку бумаги. Хвост он убрал, чтобы тот не мешал, но брюки и так сидели достаточно низко. Отвлекая от работы. Спасибо ещё, что у него нет лисьей привычки таскать женские шмотки. Хотя… Ноги у него очень даже неплохие, я бы посмотрела. Так, Тея, ты не о том думаешь.
Торговля… Мама, роди меня обратно! Эту дрянь я свалю на крестную, я же за неё разбиралась тогда с новыми правилами, она пусть за меня перед государством отчитается.
— Вот эти — по делу, эти просто друг друга топят, вот эти я бы рассмотрел на месте, они странные, — Тэр сделал из одной стопки три.
— Уже?
— Хоть такая нагрузка на мозг. Информационный голод — страшная вещь.
Киваю, возвращаясь к бумагам. Обоняние улавливает знакомый запах смазки. Поднимаю глаза на волка. Тот наоборот отводит взгляд, но кивает. Кончики ушей на несколько мгновений краснеют, но потом он берет себя в руки. Какая прелесть. А я не зря озаботилась контролем над игрушками от заклинаний. Тонкая линия на поверхности стола видна только мне.
