Я решила пройтись до нашей редакции пешком, а моя стремительная подруга А. упорхнула на такси, накинув на плечи пиджак. Мне нравилось ощущение себя в тот день — день как день, но будто бы сжимаешь в кулаке волшебный камень, фиолетовый с прожилками, как тот, дедушкин, что я потеряла на Казантипе. Секрет, объединивший разных дуралеев со всех концов Нью-Йорка.
А в обеденный перерыв я зашла в бюро, где в Америке выдают права на вождение автомобиля. Мне надо было уточнить, какие именно бумаги им нужно донести. Мéста скучнее, наверное, и не бывает — из тех нью-йоркских контор, где унылы и посетители в очереди, и клерки, и номерки, по которым вызывают к окошечку. Я дождалась своего B54.
Ну и да, я, конечно, узнала её, на этот раз уже его, сразу. На лацкане пиджака был значок «John». Та же фигура норвежского лесоруба, два с лишним метра, огромные кисти рук. Узнаваемые черты лица Фрекен Бок. И едва заметная знакомая грация в движениях. Невозможно было догадаться, что несколько часов назад этот господин отжигал на танцполе в виде обворожительной дамы.
Никакого открытого кокетства и полёта, только сдержанность, короткие седые волосы, аккуратно зачёсанные по пробору, безликий серый костюм, деловые мужские туфли немыслимого сорок восьмого размера и отсутствующее выражение лица. Или почти отсутствующее? Так вот кем ты оказался в реальной жизни, Джон. Клерком в автомобильном бюро. Я, не успевшая снять глиттер со скул, улыбнулась ему заговорщически под конец короткого разговора. А Джон подмигнул мне, на долю секунды превратившись в Джолин, и вызвал посетителя под следующим номером.
Мы — созависимые девочки с нарушенными границами — склонны забывать о себе, забивать на себя, тотально жертвовать собой в угоду чьим-то интересам.
Потому что от природы, вернее от воспитания, я — растворяющаяся в другом. Я выросла в семье с отчётливым нарциссическим вектором. Это когда вокруг очень сильные личности, но эмпатия не в цене. Вот и результат, я вроде как и сама — сильная личность, но у меня были разбиты границы, а я даже не знала об этом, пока жизнь не бросила вызов и не пришло время их обозначать. Позже, намного позже, в кабинете психотерапевта я возводила их искусственно.
Мне кажется, частично именно поэтому меня и занесло в абьюзивные отношения. Была эта склонность к растворению в другом человеке, в его правилах и приоритетах, какими бы они ни были. Склонность к подавлению себя в пассивном залоге. К позволению себя подавлять. Я как бы была заточена под формат, в котором кто-то всегда важнее, умнее, талантливее меня, что чей-то чужой мир всегда важнее моего.
