Как звенит тут и там смешная, местечковая русская речь. Как в книжных продаются собрания сочинений Пушкина, в супермаркетах на вес — квашеная капуста, в лотках ближе к пляжу выставлены жареные пирожки с вишней, персиком, картошкой и мясом. Вроде тех, что когда-то можно было добыть в Крыму.
Бабушка бы наряжалась в цветные блузки с перламутровыми пуговицами, красила бы ногти бледно-розовым и выгуливала бы золотые серьги. Она бы привыкла к концертам российских исполнителей, слушала бы радио на русском языке, а иногда я бы вывозила её на Сорок вторую на какой-нибудь классический мюзикл вроде «Скрипача на крыше».
Или я повела бы бабушку в Бруклинский ботанический сад смотреть на цветение сакуры. На настоящие японские сакуры, подаренные Нью-Йорку Токио после войны. Двести прекрасных деревьев.
Аллеи там всегда весной становятся розовыми и белыми из-за цветения этих вишен, а рядом — пруд с мраморными карпами, беседка на островке, сад камней.
И мы с бабушкой непременно поехали бы туда. Но только не на фестиваль японской культуры в выходные, когда не протолкнуться, а в будний день, когда людей мало.
И мы спокойно расстелили бы покрывало для пикника прямо на траве и подставили бы лица этому дождю из розовых лепестков, который усиливался бы при каждом дуновении ветра.
Асфальт становился тёмным
Я люблю осень. Я любила её и в Москве. Асфальт становился тёмным, а кромка джинсов неизменно намокала.
Помню, как смотрю в окно нашей квартиры на севере столицы, а там — московское небо заволокло серым, сердитые капли дождя на стекле прямо с утра и пожелтевшие деревья раскачиваются от первого ветра.
Мать-одиночка ли, жена по запросу ли. Садик в любую непогоду, чужие няни в помощь, понимание в их глазах, ощущение вины, что я опять еду с работы поздно. Вечно одна, но ведь не одна же, а с ребёнком.
До сих пор верю: материнское чутьё при правильном применении безбрежно. Я тогда думала: как воспитывать дочь в ощущении, что реальность вокруг стабильна и надёжна, если мир вокруг нас всё время рушится? Жизнь — так глухо не похожая на атмосферу, в которой выросла я сама.
Но я научилась.
Да, мама пришла поздно, да, она уставшая, да, она — та самая, которая всё тянет на себе.
Но она не потеряла смех в глазах. Она не перестала быть волшебницей.
Может, даже наоборот. Тогда и научилась ей быть.
Помню наши с С. пятки в разноцветных носках под пледом.
Мультики.
Какао.
Как мы пекли печенье, украшали его сахарными карандашами. Сгружали его в корзину и ездили на машине по родственникам и друзьям, угощая.
