У него ко мне был Нью-Йорк | страница 42

Разве к Нью-Йорку можно привыкнуть?

Он же искрится ночными огнями, манит запахом дешёвой китайской еды, взрывается фейерверками на четвёртое июля, околдовывает шорохами дорогих тканей, сбивает с толку клубами каннабиноидного дыма и пугает грохотом метро.

Разве к нему нужно привыкать?

Авторские коктейли с маракуйей, вечеринки на крышах с видом на Манхэттенский мост. Двойная радуга после дождя. Мой Д. фотографирует меня в этом странном розовом, персиковом освещении. Казалась бы, это я — в объективе его камеры, это он, неторопливо настраивая выдержку и диафрагму, делает мои снимки, я слышу щелчки затвора, но это ведь и моё сознание тоже фиксирует, запоминает в этот миг его лицо. Я смотрю на него, я рассматриваю изгиб бровей, контур губ, линии ресниц. Мы записываем информацию друг о друге на жёсткие диски памяти. Мы хотим, чтобы наши образы отпечатались друг в друге.

И я — не крапива для него, всякий раз досадно обжигающая кожу, а ласковый подорожник, я — лекарство. В свежести и неизведанности много надежды. На какое угодно будущее. Ты не знаешь, кто выскочит на тебя из-за поворота в этом городе.

Может быть, это будет измученный ежедневными пробежками подтянутый брокер с Уолл-стрит? В рубашке в мельчайшую клетку?

Или вычурная драг-квин с подтёкшей тушью под глазами?

Или харизматичный бездомный?

Или очередной не признанный пока принц хип-хопа, читающий себе под нос свой рэп?

Или профессор литературы из Принстона?

Или модная дива, тонкая, как силуэт, вырезанный из бумаги?

Или, напротив, знаменитая плюс-сайз-модель с мужем под руку?

Или такая же, как ты. Хмурая россиянка с текстами на неведомой кириллице, которую этот город заставил повзрослеть. Протрезветь. Очнуться. Дышать его океаном. Гулять его подворотнями. Подпевать его бродвейским мюзиклам.

Вот и получается, что ты потихоньку привыкла.

Молочный чай с жемчужинами тапиоки — в одной руке, телефон, пристёгнутый к переносной зарядке, — в другой. Беспроводные наушники, красный молескин для записей от руки, ты скользишь по улицам, умело огибаешь коварные канализационные решётки. Пар из них. Час вечером — на йогу, чтобы быть сильной, уверенной, подтянутой и непременно наполненной этим звонким американским оптимизмом с фокусировкой на цветущем будущем.

I’m great and how are you?

О, у меня дела прекрасно, а как у вас?

Снаружи такая женщина — гладкий холодный камень, к ней не подступиться, дела её расписаны на три месяца вперёд.