«Материализм и эмпириокритицизм» был холодно воспринят критиками, которые отмечали его философскую несостоятельность[169]. Естественно, самую жесткую характеристику ему дал Богданов в философском памфлете «Вера и Наука»[170], где доказывалось, что Ленин превратил марксизм в самую настоящую религию, и подчеркивалась опасность этой трансформации.
«Раз есть вера, – пишет Богданов, – должен существовать и авторитет, от которого она исходит, авторитет, которому должно верить. Абсолютное – одно из имен этого авторитета. В данном случае «абсолютное» воплощается в идеях, когда-либо и где-либо высказанных Марксом и Энгельсом. Это – пророки абсолютной истины. И совершенно понятно, что, как пророки, они не должны, не могут говорить чего-либо неверного […] Вот почему не смотря на десятки лет, отделяющие нас от Маркса и Энгельса, на гигантские научные и технические перевороты, происшедшие с тех пор, вы, среди десятков если не сотен цитат из их произведений в огромной книге В. Ильина, не найдете такой, по поводу которой автор заявил бы хотя о частичном несогласии с тем или другим из них. Для авторитарного мышления в деле веры возможно только – все или ничего […] Очевидно, и критерию «авторитарности» взгляды Вл. Ильина удовлетворяют в полной мере. Их религиозный характер устанавливается, таким образом, с несомненностью»[171].
Свои долгие рассуждения Богданов завершает выводом, что, «чтобы защищать философию Маркса, полезно ее знать»[172],чего в случае с Лениным, по его мнению, утверждать нельзя. Познания Ленина, как напишет Богданов через несколько лет, «сосредоточены в сфере политической экономии капитализма и его политики. Такой кругозор узок и недостаточен не только для решения широких задач теории, но и для решения тех практические вопросов, которые особенно трудны по своей новизне и по сложности условий. В обоих случаях Ильин оказывается не самостоятельным, исследующим мыслителем, а человеком грубых шаблонов»[173].
Будучи убежденным марксистом, Богданов тем не менее отвергал любые догматические течения; для него изменить существующее общество и построить более справедливый мир означало произвести настоящую антропологическую революцию путем усвоения пролетариатом культурных достижений прошлого и повышения уровня технических и научных познаний рабочих, которые в результате могли бы преодолеть свое отчуждение от процесса производства и стать его органической частью. Образовательно-просветительский обмен позволил бы интеллектуалу проверить на практике свои знания, а рабочему – получить доступ к культуре и стать хозяином своей судьбы. «Освобождение рабочего класса – материальное и культурное», будет, по мнению большевистского мыслителя, «делом самих рабочих!»
