— Паспорт обхода сделали Кугушеву?
— Нет еще, не успел.
— Отлично. Будете план обхода переносить на кальку, включите в обход Щучий мыс. И еще. На днях будем готовить карту заповедника для посылки на утверждение, там тоже границу передвиньте за Щучий и включите мыс в описание.
— Хорошо, Дмитрий Иванович, но тот, второй рукав, может, и без воды совсем. Вдруг он сухой?
— Я позабочусь об этом, — значительно улыбнулся Глухов. — Но пока — молчок. Ясно? А потом поедете к Клубкову, передадите приказ о выселении. Думаю, будущая поездка доставит вам больше удовольствия, чем та, из которой вернулись, — лукаво подмигнул, но сразу стал серьезен и отпустил Артема.
Очередь в бухгалтерии подвигалась медленно, но никто не роптал: дело денежное. Мужики с почтением глядели на Трофимыча, на его круглые, в железной оправе очки, в которых он напоминал сову.
Трофимыч подозрительно долгим взглядом окидывал очередного, будто видел впервые, и начинал искать фамилию в ведомости. Тот замирал перед столом: вдруг да пропустили — бывают случайности, и облегченно улыбался, когда желтый ноготь приклеивался к графе. Нашел-таки…
Трофимыч отсчитал деньги, подал Артему.
— Но, беги к Фросе, — смеялись мужики.
— А зачем ему? — поинтересовался Трофимыч.
— Знамо, зачем. За пузырьком.
— Ему еще рано. Ох, охламоны, охламоны… Так… Зуев… — по-совиному глянул Трофимыч на Лариона, уже нависшего над столом. — Зуев… — черкнул ногтем под фамилией и поставил птичку.
Ларион взял со стола обгрызенную ученическую ручку, нетерпеливо потянулся к ведомости, щерился мужикам.
— Стой, не расписывайся, — остановил Трофимыч. — Где баба?
— Какая баба? — Ларион торопливо склонился над ведомостью, искал, где расписаться, но Трофимыч тянул ее из-под руки.
— Твоя, не моя же.
— На што она тебе?
— Еще спрашивает. Будто и на самом деле ничего не знает. Ну, артист! Дак ведь она ходила к директору, чтобы деньги заместо тебя ей выдавали. А то, говорит, у Фроси оставляешь.
— Да ты что, Трофимыч! — моторист размахивал руками, вертел кудлатой головой, искал у мужиков защиты.
— Я — ничего. Веди бабу. Или к директору шагай. Разрешит — выдам.
Мужики, стоявшие за спиной, и те, что сидели на стульях возле стен и толпились в дверях, сочувственно посмеивались, но вступиться за Лариона не торопились.
— Иди, Ларион, не мешай. Кто там следующий?
Следующим был Анисим. Трофимыч почтительно поглядел на него снизу вверх и даже сам подал ему ручку. Еще бы, во-первых, художник, а во-вторых, собою мужик видный — огромный, со смоляной бородой, степенный, в нем чувствуется спокойная сила.
