Девочка, закутанная в длинную бабушкину кацавейку, спешила к лесу. Она догоняла солнце. Сегодня она должна во что бы то ни стало дойти до того места, где кончается темный бор и открывается край земли, за который, наверное, и прячется небесное светило.
В берестяном туеске под кофтой, на тесемке, перекинутой через плечо, лежала краюха хлеба, посыпанного солью, вареное яйцо, большой мосол с еще не совсем объеденным мясом.
Далеко впереди, то обегая кустик или пенек, то скрываясь в лощинке или останавливаясь в ожидании маленькой хозяйки, бежал пес Кудлай, верный Маринкин дружок и защитник.
Давно ли дедушка принес его на заимку. Псу было очень худо. На помещичьей охоте ему перебили лапу, а когда пес, истекая кровью, запрыгал на трех уцелевших, один из егерей так исполосовал его арапником, что бедняга не смог уже самостоятельно добраться домой. Тут вот и пожалел его Маринкин дед: укутал в дерюжину и принес на руках к себе.
Выхаживала больную собаку Маринка. На глубокую рану прикладывала листья столетника да тряпочки, смоченные каким-то особым лечебным отваром из диких трав, собирать которые для всяческих нужд ее бабушка была лучшая в округе мастерица.
В помои от обеда, которыми кормили больного пса, бабушка тоже добавляла свои лечебные смеси. Раны затянулись, Кудлай окреп. Слегка приволакивая залеченную лапу, двинулся он теперь в дальний путь вместе с маленькой хозяйкой.
Видно, какой-то веками выработанный собачий инстинкт заставлял Кудлая быть впереди, чтобы вовремя предупредить человека о грозящей в лесу опасности — змея ли ползучая вывернется, или коварный зверь лесной набежит, А Маринка и не думала об этом. Да и не была она никогда еще далеко в лесу и диких зверей знала разве только по дедушкиным рассказам. Правда, лисиц, известных охотниц на кур, не раз отпугивала Маринка, если те осмеливались подходить ко двору. Доводилось видеть ей и волков.
Хуторок Спиридонки стоял на поляне среди густого смешанного широколистного и хвойного леса, который тянулся более чем на тридцать верст, до самого центра уезда… Если же пойти назад, в сторону губернского города на большой реке или в сторону Брянщины, там и вообще леса немереные.
К деревенским, крытым соломой дворам лес примыкал так близко, что волки очень часто, особенно зимой, подходили к самым воротам. Не однажды в темные осенние вечера, когда не жгли лучину, доводилось Маринке видеть сквозь маленькие оконца своей хаты, как в черной дали, на гумнах, яркими зелеными огоньками светились волчьи глаза.
