Но Маринка не сомневалась в том, что идет правильно.
Она ведь знала, в какой стороне село за лесом солнышко. И ей никак нельзя было сбиться с этого выверенного по солнышку пути. Ни боль в ноге, ни сильная усталость, ни страшные лесные шорохи не могли остановить Маринку. Там, на краю земли, она увидит то, о чем мечтала длинными зимними вечерами, согреваясь возле бабушки на печке под овчиной.
Сколько манящих в тот дальний край дивных сказок наслушалась она от нее! Перед глазами и сейчас стоит кудрявое деревце. Оно купается в нежных лучах полуденного солнца, весело сверкая золотом своих сочных райских яблочек. И каждое из них светится, словно красная лампадка под бабушкиными образами в большие праздники.
— С твоими слабыми ножонками, — не однажды говорила бабушка, — трудно жить в миру. Не работница ты ни на жнивье, ни на молотьбе, ни на посеве. Ни воды наносить, ни огород прополоть, ни скотинки уходить не дадут тебе твои больные ноженьки. Живи, крепни, пока дед с бабкой в силе.
А Маринке до боли в сердце захотелось самой взять дедусю своего и бабушку да и привести туда, куда садится солнышко, в этот райский сад. Пусть не изнывают на тяжелой работе у барина, не думают о каких-то его кругах и отработках, пусть будут свободны и от непрестанной нужды, и от постоянных хлопот в своей избе. Здесь-то, в райских кущах, и она, Маринка, свои ножки поправит. Мертвой воды попьет, а затем бабушка ее живой водой окропит — и будет она жива и совсем здорова.
Надо, ох как надо Маринке поскорее дойти до края земли, чего бы ей это ни стоило!
Над лесом взошла луна. Ее холодный тусклый свет с трудом пробивался сквозь лохматые вершины елей, мокрую от вечерней росы листву высокого орешника и свилеватые ветви дубов, вязов и ясеней, которые почти наглухо закрывали небо над маленькой путешественницей.
С большим трудом преодолевала она теперь причудливое сплетение огромных древесных корней. Бабушкина кофта то и дело цеплялась то за колючие и влажные ветки кустарника, то за сухие безлистые сучья лесного бурелома. Иной раз дорогу преграждало поваленное дерево. Надо было искать обход или подлезать под него, пробираясь между землей и сучьями, на которых оно еще держалось.
Несмотря на ночную сырость и холодный ветер, в лесу было душно и тяжело дышалось от гнили и каких-то неведомых испарений. Они устремлялись сюда из глубины лесной чащи.
Лес теперь не шумел. Он был полон таинственных шорохов и неожиданных вскриков. Казалось, не сверху, от вершин, а из-под земли исходят глубокие вздохи. До слуха маленькой девочки долетало то приглушенное прерывистое дыхание зверя, то характерное шипенье и шуршанье проползающей змеи, то отголоски смертельной борьбы, в которых чудились взмахи крыльев, птичий клёкот и леденящий сердце могучий звериный рык. Потом все замирало.
