— Это настоящие волшебные вещи, — с благоговением заявляет она, отступая на шаг, чтоб и я мог восторгаться.
Против воли краешки моих губ опускаются вниз. Я увидел кусок невзрачного камня, верно, из брусчатой мостовой выдран; моток верёвки; ободранная дудка; тряпичная кукла — вероятно, такие делали в деревнях небогатые семьи; серебряное ожерелье — так себе, я видел и более эффектные; костяной гребень с поломанным краем и ещё масса невзрачных вещей, задвинутых в самый конец полки.
— Как тебе? — с придыханием спрашивает Альмина.
— Потрясён, — я говорю полную правду.
— Да, тяжёлый случай, — понимает мои чувства девочка. — Ты, что, действительно раньше не видел волшебных вещей?
— Да как-то, не пользуются у нас ими, — пожимаю плечами.
— А как же вы тогда живёте? — в чёрных глазах Альмины возникает удивление.
— Живём и вроде неплохо, в космос летаем, под воду опускаемся.
— Значит и у вас есть магия, — понимающе кивает она, — просто вы её иначе называете и воспринимаете.
— Вероятно, — соглашаюсь я и тянусь к булыжнику на полке, чтоб внимательно его рассмотреть, вдруг это ценный минерал.
Альмина резко бьёт меня по рукам, я в недоумении отскакиваю, вопрошающе смотрю на неё.
— Действительно никогда не видел волшебных вещей, так бы опрометчиво не тянул бы сейчас руки.
— А что, это опасно?
— Его отец принёс, положил сюда. Когда моя мама увидела его, чуть в обморок не упала.
Это могущественный волшебный предмет, называется он, — Альмина выдерживает паузу и торжественно говорит, — Камень Алатырь.
— Да? Интересное название, — я вновь пожимаю плечами.
Альмина едва не расплакалась:
— Неужели не слышал о нём?
— Нет, — честно сознаюсь я.
— Какой ужас! Откуда вы появились? Что за мир у вас?
— Обычный, человеческий.
— Этот камень предтеча Волшебного мира, он может глину обращать в золото, исполнять любые желания. Только ни я, ни моя мама не может им воспользоваться, — вздыхает девушка, — лишь коснёмся, мгновенно разорвёт нас на части. Его может только обычный человек брать в руки. Если кто-то обладает, хоть небольшим волшебством — мгновенная смерть. Моя мать даже приближаться к шкафу не может, я могу — мой отец человек, но касаться камня мне тоже нельзя — убьёт.
— Ну, так значит, я могу его трогать, я обычный человек, — с опаской проговорил я.
— А кто его знает, а вдруг в тебе есть небольшие следы волшебства.
— Может разорвать меня.
— Угу.
— М-да.
— То-то и оно, — многозначительно говорит она.
— Хороший камушек, — хмыкаю я.
