— Приветствую тебя, мой брат. Спасибо, что ты пришёл к нам. Pulsate et aperietur vobis. Ты выдержал испытание, ты спасён. «Много званых, а мало избранных».
— Приветствуем тебя, наш брат, — подхватил хор зомби. — «Приди сюда и ешь хлеб и обмакивай кусок твой в уксус».
У меня потемнело в глаза от резкого облегчения, от внезапного понимания — «ничего страшного, спасён», — после ожидания чего-то непостижимо страшного.
— Ты узрел священный мрак? Спасён! — сказал человек с митрой на голове.
— Свят, свят, свят, — подхватил хор.
Зомби уже образовали круг вокруг меня, теперь они взялись за руки, втянув меня в свой круг, и продекламировали: «Свобода, равенство, братство!»
Мои новые товарищи оказались вовсе не страшными, не ужасными, как нам их описывали на занятиях. То были простые и бесхитростные зомби, желавшие сохранить свой уклад жизни, свои обычаи, традиции. Они стремились лишь избавиться от непрошенных вторжений на свою территорию, прибегая только к ненасильственному сопротивлению. Хотя были у них и благочестивые верования о судьбах всего мира, о своей положительной роли в мировой истории. Но об этом позже.
Меня разместили на территории села, которое, как я уже знал, называлось Замошня. Оно находилось примерно в сорока километрах от Чернобыля. Его основали старообрядцы, пришедшие в 1755 году из Стародубья на Черниговщине. Первоначальное его название, впрочем, Слобода. Это от того, что оно в момент своего основания примыкало к более крупному населённому пункту, Глинке. Впоследствии Замошня разрослась и сделалась центром сельсовета, в состав которого вошла и Глинка. Здесь же протекала живописная река Уж. Место красивое, зелёное, с какой-то особой аурой. В селе было немало пустующих домов. В одном из них меня разместили, а члены местной общины быстро собрали для меня самые разные необходимые в хозяйстве вещи. Зомби их когда-то специально выискивали, описывали, хранили. Это сказывалась покладистость нашей породы. В селе, кстати, до аварии функционировала довольно приличная для такой глухомани библиотека. Так что община владела и каким-то количеством книг. Как-то Стелла, рассказывая о накопленных вещах, заметила: «Процветал, очевидно, местный колхоз «Заветы Ильича», много накопил он имущества, но где теперь его председатель? Он как олень, не находящий пажити».
Ручные зомби во главе с лейтенантами продолжали свои атаки. Значительную часть оскорбительных надписей теперь посвящали моей скромной персоне. Подчеркивали, что я лгун и предатель. Вот она, слава, популярность. И всё же меня, если честно, это задевало, хотя я и знал о том, что стены пачкают официальными лозунгами, а не частными мнениями. И я себя предателем не считал. Но иногда в сознание проникала мысль: «Неужели кто-то и вправду так обо мне думает?». Дикие зомби меня утешали, призывали не реагировать и смиренно сносить все поношения, через которые лежит путь к совершенству.
