Между | страница 28
Помню только слова Тани-активистки, которые хоть и звучали дико, застряли в сознании: «Все зомби-зомби. Мы все братья и сёстры». Эта концепция не встретила широкого понимания. Напротив, многие были возмущены тем, что некоторые зомби не с нами, призывали на их головы страшные проклятия. Я, было, хотел заступиться за Таню, прикрываясь дикими-зомби: «Разве они виноваты, что стали такими?». Но в ответ посыпалось: «А кто им виноват?», «Они позорят всех зомби», «Из-за таких плохо относятся к нам всем». Таню обвинили в том, что у неё развилась зомбофобия, так как она заступается за тех, кто нас порочит своим образом жизни, что она пример довольно характерной для зомби самоненависти (о чём-то таком нам вещали в Киеве). Тогда я полагал, что заступаюсь за чужую честь, за слабого, помогая переносить обиды. Лишь потом я осознал, что у активистов обычно вместо сердца пламенный огонь, они не обижаются на несправедливости, огорчаясь лишь своему проигрышу, хотя по моему скромному разумению, сам по себе он относительный и лишён смысла, как и победа.
12. О НАЧАЛАХ
Первая неделя в Чернобыле прошла довольно спокойно. Нам устроили утренние занятия до обеда. Остальное время свободно. Лишь несколько раз нам поручали какие-то чёрные работы, которые отнимали не более часа после учёбы. Очевидно, командование желало нашей мягкой адаптации. Валера предположил, что это своего рода карантин. Начальство явно присматривалось к нам, желая понять, чего каждый из нас стоит, а заодно и проверить нашу лояльность… Не удержался. Я стараюсь избегать таких теорий. Даже если они и верны, они навязывают параноидальное и принципиально ложное восприятие действительности. Принявший такое утверждение, даже если оно и правильно, рискует ошибиться во множестве других вещей.
Некоторые уроки выглядели как форменное издевательство, надругательство над здравым смыслом, — наставления как напугать противника страшной рожей. А ещё «психология» — распознавание намерений по поведению, стилю одежды, манере говорить. Я полагаю, кофейная гуща даёт куда более точные результаты. Проговаривались и интересные вещи, хотя и малополезные. Нам рассказывали об устройстве атомных станций, о радиации. Но всё было столь абстрактно, что не представляю себе никакого практического применения этой информации в нашем случае.
И всё же, как это ни странно звучит, основным нашим развлечением было размышление. Не активный поиск заказной истины в библиотеках. Это можно назвать неким опытом самопознания, попыткой понять себя в совершенно новых, непривычных условиях. Конечно, трудно проникнуть в мозг каждого из нашей группы. Я говорю о своих интуитивных ощущениях. На практике же это самопознание выражалось в некоем снижении формальной активности. Больше бесцельных хождений, случайных разговоров.