В следующий миг напившиеся крови музыканты снова ударили по струнам, и вихрь танца увлек меня за стойку, где в пивных лужах ровненько лежали официантки-серны, опытные и гибкие... Одна из них была не занята... Я осушил стакан с чем-то кислым и бросился на нее, серну. Музыканты с окровавленными губами заиграли туш.
Не говорите, что писатели народ непрактичный, легко теряющий в минуты увлечения голову: мне удалось пошарить у нее в кармане. Был такой момент, когда она неосмотрительно отвлеклась и убрала руку, которой сжимала свой засаленный карман. Всего несколько секунд! - но мне, с моей молниеносной реакцией, этого оказалось вполне достаточно. Я не удержался и трижды воскликнул громким голосом: "Ура! Ура! Ура!". Когда все закончилось, я сдержанно поблагодарил официантку и направился к выходу.
7
Уж и не помню, каким образом я оказался в нашем городском универмаге, поднялся на третий этаж. Я нехорошо себя чувствовал. Кажется, у меня поднялась температура: кружилась и болела голова, в глазах иногда отвратительно темнело, и в такие моменты слабели ноги; приходилось останавливаться, чтобы не упасть. Чуть лучше мне стало у отдела с манящим названием "Сделай сам".
Как ни странно, до этого мне еще ни разу не приходилось убивать людей. Более того, в то время я даже не знал, как именно люди обычно убивают друг друга. Я был молод, немного волновался, и мне совершенно не с кем было посоветоваться.
Продавщица - девушка с льняными волосами, приятная девушка в салатном коротковатом халате, - равнодушно взглянула на меня, когда я было подошел к ней, чтобы задать мучивший меня вопрос. Счастье, что я вовремя остановился...
Одним словом, шел страшный ливень, когда я снова оказался на улице. Ударил гром, ослепительно сверкнула молния. На Спасской башне далекого города куранты неслышно отбивали 21.00. Из-за угла дома напротив я следил за выходом из кафе. Не стану лгать, я не помню, как этот человек вышел на улицу, как началось, а потом и закончилось преследование, когда подошел он к своему дому - небоскребу из стекла и бетона им. товарища Хрущева. Было темно, шел снег, я едва переставлял ноги, мысли путались; не знаю, как мне удалось не потерять сознание.
Старик, пошаркав ногами по решетке, счищая с подошв налипшую грязь, открыл дверь и скрылся за нею. Спустя несколько секунд я тоже вошел в подъезд, нащупывая в кармане полученный от продавщицы гвоздь. Шаги раздавались этажом выше. По полутемной лестнице я поднимался за ним.
