Итак, в путь, за мной, Читатель!
Вот как я захохотал:
- Ха-ха-ха!
Человека, кстати, всегда можно досконально определить по его смеху. Как бы он ни скрывался, как бы ни прятался под личиной, скажем, борца за свободу или спасение окружающей среды, как бы ни прикидывался спортсменом, учителем словесности, кем угодно, но вот стоит ему раскрыть пасть и засмеяться - смех этот выдаст его с потрохами. Автору, например, рассказывали про одного директора банка: солидный такой, добряк, казалось бы, семьянин, пятьдесят лет назад к нам на парашюте забросили, - а как однажды засмеялся, так его тут же и раскусили: нет, нехороший ты человек. Он отбивается и кричит: у меня просто губа треснула, я не могу кожу растягивать, а так бы я от души расхохотался! А ему: знаем, как бы ты расхохотался! А он: да, расхохотался бы, просто ужас, как расхохотался бы! А ему: знаем-знаем, как бы ты расхохотался! И глаза все прищурили. А он: дайте мне только выздороветь, а там я так страшно расхохочусь! А ему: ну ладно, давай, парень, выздоравливай, короче, а там посмотрим. А он: спасибо, ребята, вот спасибо! А ему: да ладно, подумаешь... А он: нет, в натуре, я так расхохочусь! А ему: слушай, надоел, помолчи! А он: нет, в натуре, я, кажется, прямо сейчас расхохочусь! Тут все, понятно, испугались: никто такого поворота никак не ожидал. Ему говорят: слушай, ты еще не совсем окреп, подлечись, поезжай в санаторий, вот тебе путевка на курорт, наберись сил, потом и расхохатывайся себе на здоровье! Но - не тут-то было. Нет уж, говорит этот, с губой и с такой похабной улыбочкой на лице, я уж, пожалуй, расхохочусь!
И так эта его фраза зловеще прозвучала в наступившей тишине, что всем сделалось не по себе. И все постепенно двинулись оттуда по домам, а дома закрылись и залезли под кровати. И жен заставили ночью окна сторожить.
Короче, чтоб никто ничего не подумал, расхохотался я следующим образом:
- Ха-ха-ха!
6
Подобно вихрю я бросился к эстраде, ломая и переворачивая на ходу столы и стулья. Кругом дрались. Было душно, и кричали женщины. Я танцевал. Понятно, что на меня обращали внимание. Вот мимо прокатился ком дерущихся: руки, ноги, головы, клочья одежды. На пол к моим ногам упало чье-то не то отрезанное, не то просто оторванное ухо. Мне, как писателю и гуманисту, было на все это глубоко наплевать.
Страшный треск, а затем грохот заглушил музыку: это с потолка сорвалась огромная металлическая люстра. Вмиг раздались крики и писк, и хлынули из-под люстры алые, остро пахнущие потоки. Побросав гитары и барабаны, музыканты ринулись к люстре и, припав к полу, стали жадно, захлебываясь, лакать кровь.
