- Ну, ладно, - сказал я. - Я, пожалуй, пошел.
- Так быстро?
- А почему бы и нет?
- Действительно, - произнес он. И протянул мне руку в двухслойной рукавице. Я крепко пожал ее. - Следи за собой. Шапка у тебя теплая, смотри, не потеряй, а то простудишься.
"Странно, - сразу подумалось мне, - что это он про шапку вдруг заговорил?! Может, он из этих..."
- Шапка ничего, - сказал я.
- Красивая шапка.
- Не жалуюсь.
- Жена связала?
- Как же. Свяжет она. Друг подарил, когда в космос улетал.
Незнакомец удивился и покачал головой.
- Никогда бы не сказал. Такое ощущение, что жена связала.
- Еще чего! Свяжет она. Она вот меня, больного, в магазин отправила! А я газету читал.
- Знаю, знаю, - со странной улыбкой произнес он.
Не стану лгать: в этот момент мне стало как-то нехорошо. Откуда незнакомцу известны такие подробности? Про газету он знает, и про жену, и про шапку? Шапка-то на самом деле связана женой, хоть я и скрывал это все эти годы.
- А про что я читал? - произнес я, замирая.
- Про Африку, - сухо ответил он. - Про то, как там дети с голоду дохнут.
Я остановился.
- Откуда ты все это знаешь?
- Да я много чего знаю.
- Откуда?!
Он пожал плечами, улыбаясь, выставляя изо рта свои кривые, розоватые зубы.
Я неожиданно выхватил из кармана молоток и гвоздь, приставил гвоздь к его голове и размахнулся молотком.
- Быстро говори, - закричал я, - не то плохо будет! Говори, скотина!
- Да читал я, вот прицепился! - закричал тот и в сердцах сплюнул в снег. - Книжку твою читал, придурок, в библиотеке. Автограф еще хотел попросить! Думал, и книжку, может, куплю, три рубля не пожалею!
Он снова плюнул - на этот раз мне под ноги. А потом развернулся и быстрым шагом двинулся прочь.
Есть такое слово: стыдно. Так вот, мне было очень стыдно. Ужасно стыдно. Как-то болезненно стыдно. Во-первых, читатель, а во-вторых, книжку собирался купить. Ох, как все-таки неудачно получилось! Подняв упавшую старушку из снега и отряхнув на ней пальто, я спросил ее тихо, оглядываясь по сторонам:
- Чего дальше-то? Дальше-то о чем речь?
Привстав на носки, она прошептала:
- Кошка с котятами...
А затем подхватила сумки и побежала от меня, оглядываясь, раскидывая толстыми валенками снег в стороны... Побежала вдоль магазина, по освещенной витриной дорожке, подчищенной с утра стариком-дворником, побежала мимо остановки, где народ толпился в ожидании автобуса, побежала мимо детей, катавшихся под разбитым фонарем в проходе между двумя домами по льду, поскользнулась и упала, но тут же вскочила, словно резиновая, словно туго надутая сжатым воздухом, подхватила тяжелые сумки и побежала дальше, мимо остановки, мимо магазина с освещенной витриной, мимо фонаря с детишками на льду, мимо людей, ждущих автобуса, мимо меня - следившего за ее поразительным бегом с большим интересом, - мимо детей, мимо магазина, мимо остановки, мимо незнакомца-прохожего, жующего задумчиво кончик надломанной ветром папиросы, глядящего, щурясь, вдаль, побежала мимо трамвая, стоящего напротив в три часа ночи, мимо меня, мимо своих сумок - оставленных в камере хранения, - мимо кафе с гардеробом и гардеробщиком, берущим на чай, мимо гостиницы с надписью "Минск", мимо гостиницы с надписью "Гродно", мимо бедных детишек, скользящих под разбитым фонарем по льду в проходе между двумя домами, возведенными на моей улице, на той улице, где я рос и катался на льду под разбитым фонарем, где проходило мое детство, где живет моя мама, где жила моя возлюбленная, которая меня бросила, где сейчас живет та, которая меня не полюбит (а потому и не бросит), где в глубоком сугробе стою я и прячу лицо за небольшим воротником от страшной метели, где меня уже никто не помнит, где мне поставили памятник, - небольшой, но серебряный, где стоит магазин, мимо которого пробежала старуха, топая валенками, громко дыша, поднимая за собой снежные облака, образуя вихри и странные воздушные потоки, в которых трепещут и дети, и автобусная остановка, и фонарь, и дома, пробежала она, качая сумками и громко дыша, - прямо в метро.
