Сент-Ив кивнул, слизывая жир с кончиков пальцев. Вслед за темной колбаской в его рот отправился еще и добрый глоток свеженацеженного эля.
— Ты слышал об этом от Оулсби, так ведь?
— Только отрывки, сэр. Я ведь и сам немного почитываю, большей частью малоизвестные труды.
— Чьи же?
— О, Билл Кракен не слишком разборчив, сэр. Все книги по-своему хороши. И мысли в них — тоже. Согласитесь, сэр: факты, они ведь как горошины в бутылке. Их много, да не слишком. Земля тоже имеет много миль в обхват, но их можно и пересчитать. Хотел бы я разом раскусить эти факты, да только наука тоже начинается с первого шага, если позволите так выразиться.
— Я и сам начинал с такого шага, — согласился Сент-Ив. — Собираюсь взять еще пинту. Составишь компанию?
Кракен выудил из недр куртки карманные часы без циферблата, долго щурился на них и лишь потом уверенно кивнул. Сент-Ив подмигнул и снова направился к стойке.
До закрытия оставался еще час. Между столами бочком пробирался бродяга в лохмотьях, тыча под нос всем и каждому обрубком недавно отсеченного большого пальца. На полу, носом в стену, лежал мужчина в вечернем костюме, а три табурета, занятые его хмельными молодыми дружками, подпирали его тело — да так, что, вытянутый в струнку, он был неотличим от мертвеца, замершего в давнем трупном окоченении. В пабе царил ровный, приглушенный гул, составляемый из разнообразных звуков: смеха и звяканья посуды, да бесчисленных разговоров, временами прорезавшихся чьим-то громким чахоточным кашлем. Почти весь пол скрывали грязные мокрые башмаки и ножки столов; то же, что не было ими спрятано, устилали опилки, обрывки газет и объедки.
Пробираясь мимо двух столов, до отказа занятых горланившими песню моряками (судя по внешности и манерам), Сент-Ив по неосторожности раздавил каблуком огрызок колбаски.
Кракен уже засыпал, когда через несколько минут Сент-Ив водрузил на стол два бокала, но приятный тяжелый стук двух полных пинт, кажется, взбодрил его. Поерзав на стуле, Кракен утвердил свой котелок на коленях.
— Время-то как летит, не правда ли, сэр?
— Четырнадцать лет, верно?
— Пятнадцать, сэр. За месяц до трагедии, точно. Вы тогда еще под стол пешком ходили, если позволите такое выражение, — пауза ушла на глоток в полпинты. — Тяжкие были времена, сэр. Тяжкие. Ни единой живой душе я не рассказывал про большую часть того, что тогда творилось. Не мог. Да и сам старался забыть, не место мне в Ньюгейте[8].
— Ну, дела скверные, хотя не настолько же… — начал было Сент-Ив, но Кракен, сокрушенно качая головой, прервал его тираду резким взмахом руки.
