Разъяренный лакей ухватил старика за шиворот плаща, не позволяя тому поспешить на помощь придавленному.
— Дитя мое! — всхлипывал старик. — Мальчик мой! Милый мо…
Но фраза осталась незавершенной. С застывшей на лице тупой ухмылкой Печная Труба запихнул пистолет во внутренний карман куртки, нагнулся и выдернул упавшего из кучи-малы, потянув за уши, одно из которых вскоре оторвалось. Брезгливо отбросив его, он пнул свою жертву в висок. Из дыры на месте оторванного уха не вытекло ни капли крови. Загадка на загадке. Сент-Ив начал подумывать о проулке за домом. Главное — не перепутать направления, чтобы не вбежать в глухую стену тупика. Никто здесь не собирался выплачивать ему два фунта шесть шиллингов за ремонт часов. Никто вообще не собирался платить ему за злополучные часы. Надежда только на то, что старик, кем бы он ни был, и его чудаковатые подопечные отвлекут на себя лакея и его злобного сообщника, занятого методичным выколачиванием жизни из изломанного, наполовину безухого существа на полу.
Сент-Ив на удивление легко высвободил руку и, продолжая держать тяжеленные часы, бочком обогнул стул.
— Забирайте отсюда эту падаль, — прошипел лакей старику, который беспомощно хныкал, найдя защиту в объятиях своего тучного друга в тюрбане. — И никогда больше не приводите! Никто не давал вам права на такие вольности.
Отшатнувшись от толстяка, старик расправил плечи, театральным жестом отбросил плащ и принялся изрыгать хриплые проклятия. Сент-Ив торопливо ретировался и скрылся в кухне, сопровождаемый потоками ругани в исполнении лакея, решившего поспорить о том, кто из них в итоге будет проклят. На полпути к задней двери Сент-Ив встретил зловещую ухмылку на лице беззубой, осыпанной мукой кухарки, которая перегородила ему дорогу, угрожающе похлопывая плоской стороной большого тесака по мясистой ладони.
Сент-Ив не был расположен к беседе. Он врезался прямиком в толстуху, и опустившийся нож звонко врубился в железный корпус часов, точно меж согнутыми пальцами Сент-Ива. Невольно вскрикнув, он уронил свою ношу и выбежал во двор, где, подобрав полы плаща правой рукой, перемахнул через низкую ограду в проулок и устремился к перекрестку, от которого его отделяла добрая сотня футов непроглядного тумана. Не смея оглянуться, он размышлял на бегу о пистолете в кармане у Печной Трубы. Тогда-то и сообразил вдруг, что это за громила: перед внутренним взором Сент-Ива всплыло то же злобное лицо, которое глядело вниз из чердачного окна Кибла в обрамлении озаренных вспышками молний дождливых ночных небес.
