В наставлениях старца встречается множество предупреждений
против интеллектуального способа переживания веры, против слишком рассудочного
толкования Писания или «занятий» богословием.
Он утверждал, что разум составляет лишь одну четверть
наших способностей, и поэтому не должен занимать в духовной жизни места больше,
чем ему положено.
Он подчеркивал, что рассудок – не только в молитве, но и
во всех остальных видах деятельности, (вносящихся к духовной жизни, – должен
действовать в согласии с сердцем.
Разум тем яснее и лучше познает, чем менее автономно он
действует, чем в большем единстве с сердцем он находится и чем больше ему
следует.
Рассудок должен действовать самостоятельно лишь для того,
чтобы рассуждать о собственной ограниченности и об опасности чистого
рационализма. В этом можно видеть излюбленную для
христианско-экзистенциалистских кругов, с которыми старец Сергий был близок в
юности, тему философии Паскаля.
Труд по рассудочному обоснованию чего-либо может быть
оправдан только как труд педагогический, то есть направленный на других, но не
на себя. Логическая аргументация применяется порой для того, чтобы рассказать
об истинах веры, но она никогда не является наилучшей.
Старец подчеркивал, что в ином мире интеллектуальные манипуляции
станут абсолютно ненужными.
Он отмечал, что простые люди преуспевали в духовной жизни
зачастую больше, чем ученые (эту мысль разделял и его друг, архимандрит
Софроний).
Старец Сергий настойчиво говорил о том, что Бога нужно не
только познавать или понимать, но прежде всего любить.
Существенным ему виделось то, чтобы в попытке
проанализировать все рассудком, не посягать на тайну Бога. Эту тайну следует не
постигать (при условии, что это вообще возможно), а принимать с уважением и
благоговением, в трепете и любви. Вслед за героем «Записок из подполья»
Достоевского старец часто говорил об этом в формулировках, которые для
западного образа мысли звучали шокирующе: «Я доволен, если я не знаю». Ему
казалось жизненно важным хранить – и, если необходимо, обретать вновь –
ощущение тайны. Он считал, что именно тогда, когда мы смиряемся с собственным
неведением, мы раскрываемся навстречу истинному знанию духовной реальности, что
именно когда мы отказываемся от претензий на то, чтобы познать Бога, нам открываются
Его тайны. Так старец
Сергий очень просто выразил пережитую в собственном опыте
самую суть апофатической традиции православного богословия.
